– Нет. Он терпит.
– Невозможно.
– Я вижу: он терпит. Он вздрагивал.
– И только? Хорошо. – Сатториус повернулся к больному. – Сынок, зачем ты скрываешь?
– Я не скрываю. Мне не больно.
– Ну вот видите! Дон Мигель, Вы уверены, что пули не извлечены? Не хотелось бы зря резать: вызовите и допросите хирурга, который здесь был.
Но Мигель с Михаэлем в один голос сказали: «Нет!» А Мигель добавил:
– Разговор у меня с ним будет другой, чуть позже. – Он подозвал Ренато:
– Ты разумный малый.
И «разумный малый» на радостях, что удостоился, вдохновенно залился соловьём: как притащил хозяина из лесу, и сбегал за полковым лекарем, и полковой лекарь быстро нашёл «ковырялкой» первую пулю. А потом час возился со второй и всё злился, что никак не найдёт, а хозяин всё был, как мёртвый. Потом лекарь отдохнул и хотел ещё поковырять, а тут хозяин как раз очнулся и как начал кричать: Мне надо идти, время, время, где мои сапоги!
Харрада побагровел:
– Заткнись, скотина! Кто тебя за язык тянет?!
– Тише, Михаэль, пусть доскажет. Говори, голубчик, не бойся.
Слуга опасливо покосился на своего господина и отодвинулся за спину Гарсии:
– А лекарь-то так и убежал без инструментов – хозяин его чуть-чуть табуреткой не пришиб, самую малость промахнулся. И послал меня за Вами, господин. А потом опять за лекарем. А лекарь сказал, что хозяин бешеный, и надо его закопать, поглубже.
Мигель с трудом сдержал ярость:
– Так ты всё знал. Почему же ты, каналья, не рассказал мне всё это раньше? Сразу почему не сказал?!
Не получилось выслужиться. Слуга готов был под койку залезть, под табуреткой уместиться, лишь бы спрятаться от гнева обоих господ:
– Я побоялся, – пролепетал он, пятясь к двери: – мне хозяин не велел. Он бы меня убил.
– Доберусь я до тебя, – прошипел Харрада. – Трепло.
Старый врач вернулся к больному:
– Да ты озорной? – глаза его смеялись. – Меня, надеюсь, не станешь прогонять табуреткой? Тогда займёмся делом? Убирай руки.
Но и повторный, ещё более внимательный, осмотр картины не прояснял. Лучший, какого только можно найти, хирург был совершенно сбит с толку:
– Почему молчишь? Неужели совсем не больно?
– Нет.
– А так? – и снова осторожно надавил на живот: – Тоже ничего?
– Нет.
– А так? – и резко убрал руку. Всего лишь. Но простой этот фокус оказался ещё хуже выстрела. Михаэля чуть не подбросило под потолок, из глаз полились слёзы. Он весь покрылся потом, но только крепче стиснул зубы, стараясь унять дрожь и выровнять дыхание.
– Я же Вас просил! – вскрикнул Мигель: – Я говорил Вам!
– Тише, тише, маленький, держись, сейчас это пройдёт. Неужели так больно?
– Нет! – прорычал «маленький». – Предупреждать надо! – Ему было ужасно стыдно за свою слабость. Чёрт, и Гарсию напугал. Снова перед глазами всё плыло.
– Извини, сынок, извини, я