– Охранники за ней проследят, она ничего не заминирует, и не взорвет. В любом случае, система радиоуправления не займет у нее много времени, а в Валгалле она тоже будет под присмотром… – на прощание Макс обещал 1103 праздничный ужин:
– Я навещу тебя завтра вечером… – он провел губами по хрупкой шее, белеющей над воротником халата, – приготовлю стейки, выпьем хорошего бордо. Я сварю тебе кофе, такой, как ты любишь… – он указал глазами на дверь в спальню:
– Уложи детей, чтобы нам никто не помешал… – ноздри слегка дрогнули, она ничего не ответила:
– Я буду приезжать к ней в Валгаллу, – хмыкнул Макс, – даже когда я найду Цецилию и привезу ее сюда, на юг. Одно другому не мешает. 1103 не должна, что называется, выходить из-под надзора. Как говорят русские, в тихом омуте черти водятся… – он вздохнул:
– Тридцать восемь лет. Но я еще молодой мужчина, я выращу и племянников и детей. Цецилии всего двадцать, у нас будет большая семья. Она могла бы сейчас лежать в госпитале… – Макс почувствовал тоскливую боль, – я бы не отходил от нее, взял бы на руки нашу дочку или сына… – приехав в больницу, он обнаружил, что сестру перевели в родильный зал:
– Все идет, как надо, – успокоили его врачи, – ребенок крупный, но графиня здоровая, молодая женщина, и у нее вторые роды… – именно этого Макс и боялся:
– Она может вспомнить о ребенке Холланда, впасть в депрессию, как это называют доктора. Ладно, урода мы пока не умертвили, отдали его матери. Кормящая женщина под рукой, мы справимся… – позвонив в комплекс, он разрешил зятю приехать на остров:
– Вы, все-таки, отец… – сварливо сказал Макс, – ваше место рядом с женой… – с Мухой они столкнулись на причале, в вихре стылой, мелкой метели. Зять шмыгнул носом:
– Моя записка, о встрече с партайгеноссе Рауффом. Он сейчас ужинает, а я… – Макса не интересовало, успел зять поужинать или нет. Обтянутые черной лайкой перчатки пальцы пролистали отпечатанные на машинке листы:
– Ладно, я с этим разберусь, – заметил он зятю, – идите в больницу… – учитывая будущую встречу в библиотеке, у Макса самого не оставалось времени на еду. Он налил тоника, из личного бара, и сгрыз горсть орешков:
– Эмма в госпитале, можно забыть о семейном ужине. Но надо покормить Адольфа, вывести Аттилу… – фила гулял только с ним и Эммой.
Племянник проснулся, охранник доложил, что температура у мальчика еще упала. Максимилиан проследил, чтобы Адольф прополоскал горло и смазал ему миндалины лечебным раствором. Он устроился у кровати мальчика, с тарелкой на коленях:
– Ангина, неприятная вещь. Я сам часто ими болел, в детстве. Тогда нас лечили теплым молоком, с медом… – теплое молоко, в термосе, принесли и Адольфу. Горный мед Максимилиан заказывал у поставщика в Андах. В Патагонии