Комэск с эскадронным комиссаром и командирами взводов расселись на принесённых из соседних домов лавках. Тут же, на правах почётных гостей, клюквинцы. Кот и Весёлый успели обойти всю деревню, осмотрели лошадей, знакомились и заводили разговоры с бойцами. Держались по-хозяйски, как у себя дома. Вообще, всё – от ухваток до осанки, выдавало в них привычку не особенно стеснять себя дисциплиной.
Семенов тем временем пытался вызвать на разговор Дементьева, но тот держался напряженно и отмалчивался, как будто побаивался чужого командира. Да и на своих бойцов косился опасливо… Может, боится, что выкинут что-то? Или просто боится их?
– Хорош кублиться! – крикнул, заждавшись, Семенов. – Первая пара на исходную!
Начали с рубки глиняных шаров. Бойцы комендантского отделения ставили шары на деревянные подставки высотой с человеческий рост и всадники, отъезжая по очереди к краю пустыря, должны были на полном скаку рубануть по мишени так, чтобы разрезать её поперёк, оставив свободно стоящее основание на месте.
Зрители принялись подбадривать своих, кто всерьёз, кто с подначкой.
– Не оплошай! Давай!
– Смотри, Федька, целиться не забывай! На баб не отвлекайся шибко!
На первом состязании отсеялось четверо: с задачей разрубить глиняный шар, имитирующий вражескую голову, справились все – но хлёсткости удара для того, чтобы оставить при этом основание на месте хватило не каждому.
– Может, ещё по одной попытке? – предложил огорчённый таким результатом Буцанов.
– Никакой второй попытки, – отрезал Семенов. – Нечего тут… у Шкуро пусть попросят… вторую попытку.
И, поднявшись, скомандовал:
– Все, кто не справился, вернуться в подразделения!
Сосновские мужики, как только закрутилось зрелище, принялись что-то между собой обсуждать, оценивать соревнующихся, определяя, в ком больше силы и сноровки – точно так, бывало, придя пошабашить на станцию, они присматривались, кого из местных грузчиков позвать к себе в бригаду для полного комплекта.
Закончив с глиняными шарами и спешившись, принялись рубить воткнутую лозу с надетой сверху папахой. Рубить следовало так, чтобы папаха не падала наземь, а соскакивала вертикально на оставшийся кусок лозы – раз за разом опускаясь всё ниже и ниже.
Проще всех – размеренно и споро, будто проделывал его каждый день, с упражнением управился донской казак Вихрев. Четыре удара, последние два с колена – и папаха аккуратно плюхнулась на дорогу, взметнув облачко пыли.
– Знай наших! – выкрикнул Буцанов – сам дончак, хоть и не казак, а иногородний, но вот не удержался, даже про комиссарское звание забыл. Впрочем, по службе он землякам спуску не давал. – С донскими тягаться, что с кобылой…!
Эскадронцы засмеялись ядреной шутке: ай да комиссар, умеет