Прекрасный белый снег. Валерий Михайлович Арефьев

кровати, смирный дом неспешно шевелился своей размеренной вечерней жизнью. Подушку, чтобы не била в глаза лампа над головой Венька положил повыше, прикрыл слегка глаза. Чего можно было ожидать от предстоящего визита к главврачу он вроде бы вроде бы догадывался. Кое-какие мыслишки на этот счёт у Веньки уже были. И хотя вести задушевные беседы с этим, его примерно возраста, ну разве что совсем чуть-чуть постарше умным доктором Веньке не хотелось, он понимал: надо значит надо. Это всё же давало хоть какую-то возможность выяснить, что на самом деле у товарища на уме. "Сейчас начнёт нудить, что да как, да как дошёл до такой жизни, нравоучения читать, морали, – казалось Веньке. – Жизни учить… И нахрен ты мне тут сдался, со своими заунывными беседами?" Час, однако, минул как-то незаметно, пора было идти на экзекуцию. Венька поднялся, подтянул штаны повыше и направился к кабинету главврача.

      – Ну заходите, Вениамин, заходите, – теперь Сергей Станиславович был серьёзен, уже не улыбался. – Присаживайтесь, – он указал рукой на придвинутый к столу сбоку стул, как обычно бывает в средней руки банке специализирующемся на небогатых розничных клиентах: людях с улицы, служащих низшего звена и полунищего офисного планктона. В кабинете было тихо, Сергей Станиславович, перебирая какие-то бумаги на столе мельком взглянул на Веньку:

      – Одну минуту…

      Чем-то неуловимо он напомнил Веньке следователя, в прокуратуре или следственном отделе, и хотя посещать подобного рода заведения ему пока не приходилось, какое-то шестое чувство говорило именно об этом. "Сейчас начнётся пытка электричеством, – усмехнулся про себя Венька. – Высоковольтным… В лучшем случае… Допрос с пристрастием… Если очень повезёт…"

      Между тем, на кабинет служителя закона скромное убежище завотделением походило очень отдалённо, в чём Веня и убедился после беглого осмотра. Тёмно-бордовые, в спелую июльскую малину тяжёлые гардины на окне, тёмным дубовым воском сияющий паркет, люстра под хрусталь, кожаная мебель. "Ничего так живут советские врачи, – переминаясь с ноги на ногу отметил про себя Веня. – Скромно но прилично… Неплохо однако. Очень даже ничего…" Выглядело и правда, богато, хотя и слегка безвкусно. Но больше всего поразила Веничку картина на стене, изображавшая какую-то бешеную кобылу, с выпученными от ужаса глазами мчавшуюся к закату по жёлтой иссохшейся степи. "Интересно, что они тут курят? – подумал Веня. – Уж точно не Костин табачок. Без чего-то посерьёзнее, судя по картине, здесь явно не обошлось…"

      – Что, Вениамин, нравится? – перехватил его взгляд Сергей. – Как вам? Правда, хороша?

      – Вы о чём, конкретно? – вопросительно посмотрел на него Веня. – О картине? О лошади? Или о больнице вообще?

      – Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, не стесняйтесь, – действительно, показалось Веньке, прокурорским немного тоном проговорил главврач. – В ногах правды нет, а разговор нам предстоит серьёзный. Какой вы, я погляжу, однако. Слово вам не скажи. Причём тут, скажите, больница? И где вы тут лошадь увидали? Здесь конь изображён, ведь это