Осторожно, словно проверяя на прочность слабые ещё после вчерашнего, немного подрагивающие ноги, он вышел в широкий больничный коридор, аккуратно, чтобы не шуметь прикрыл за собой калитку в дивный сад и огляделся. Коридор оказался совсем не длинным, из чего можно было сделать вывод, что странное то место куда он так неожиданно попал, не рассчитано на большое число душевнобольных. По правую руку, в нескольких метрах от себя Венька увидел закрытую матовым стеклом почти до половины дверь, точно такую же он только что закрыл. За ней, на том же расстоянии – ещё одну, в точности повторявшую предыдущую. Слева, немного поодаль, в самом конце коридора, за открытом дверном проёмом нашлась довольно большая комната, или скорее, небольшой зал, чем-то напомнивший ему холл для гостей в затрапезной гостиничке, где-нибудь в провинции. Те же продавленные, синего дермантина диваны, пластиковые столы с придвинутыми плотно пластиковыми же стульями, тот же телевизор Радуга на тумбочке. "Комната отдыха, – догадался сразу Веня. Она же, судя по запаху, и столовая." Почти сразу же за ней, метрах в трёх, в торце коридора располагалась небольшая полукруглая стоечка, чем-то напомнившая ему лекторскую кафедру, в институте где он учился много лет назад. За кафедрой, на высоком стуле, скучая над газеткой сидел тот самый дылда-санитар с усами фельдфебеля и белёсыми глазами идиота. На Веню он не отреагировал никак. Напротив комнаты отдыха-столовой, в нескольких шагах от входа в его палату оказался тот самый кабинет, куда его совсем недавно так любезно пригласил главврач. На двери, отсвечивая тускло жёлтой бронзой красовалась позолоченная табличка с надписью "Заведующий отделением", а на следующей за ней, метрах в пяти поближе к выходу, прямо напротив их палаты, висела табличка уже попроще, обычного мелового пластика, гласившая что здесь находится процедурный кабинет. "Интересно, что тут у них за процедуры, – подумал Веня. – Пытки электричеством? Прямой массаж головного мозга?"
Далее следовала ординаторская, за ней ещё одна, уже без всяких табличек дверь, и такая же напротив, с нарисованными на ней горбоносым, обливающим себя весёлым зонтиком воды довольным кашалотом, и ванной, накрытой шапкой белой пены. И наконец, ещё чуть-чуть подальше, в самом конце коридора виднелась металлическая, широкая с круглым как в подлодке застеклённым оконцем, последняя уже, явно входная дверь. В том, что это именно так и было, никаких сомнений возникнуть не могло: рядом, за столом, на небольшом вращающемся кресле-стуле сидел сержант милиции. На этом, собственно, все и заканчивалось. "Да, – подумал Веня, – прогуляться на свежем воздухе здесь, похоже, не удастся. Грустная картина…"
Он подошёл поближе. От двери без опознавательного знака, через небольшую щель снизу отчётливо тянуло до боли знакомым запашком, ошибиться было невозможно: кислый, застарелый,