– Сучка, мерзавка, она меня в Бельгии ударила каблуком по лицу. Партизанская шлюха, вот кого Эйтингон привез из Германии. Он ее приставил куратором к 1103… – жидовка держала в охапке рыдающих, тоже темноволосых малышей, в маленьких шубках. Петр бросил взгляд на расстегнутую куртку:
– Она еще и младенца сюда притащила. Сейчас она получит пулю в лоб, как и остальные… – Петр не успел вырвать пистолет из кобуры. Он почувствовал резкий удар, в шею, пронзительную, острую боль. Воротник шинели мгновенно намок кровью, запах гноя усилился:
– Мерзавка метнула в меня нож… – лезвие прошло по касательной, но Петр, невольно схватившись за шею, сдавленно застонал. Жидовка рванула за руку доктора Кроу:
– Констанца, бежим! Надо вернуться к опелю, уехать отсюда… – из тумана появились очертания двух фигур. У Петра затряслись колени:
– Их четверо, а я один. Его светлость может ничего не разглядеть, не услышать голосов, за шумом прибоя. Жидовка работала с партизанами, то есть с бандитами. Ей ничего не стоит меня обезоружить, пристрелить, и сбросить труп в море…
Зажимая рукой царапину, забыв о пистолете, он попятился назад, к кромке прибоя. Неловко ступив на мокрый камень, взмахнув руками, Петр шлепнулся в ледяную воду. Жидовка подтолкнула доктора Кроу:
– Бежим! Натали, Ольга, это ловушка… – на обрыве скалы, в морозной мгле, заметались огни фар. Заставив себя нащупать пистолет, с трудом поднявшись, Петр услышал сзади сухой щелчок снайперской винтовки.
Дети орали, он ощутил сильный толчок, пониже спины:
– Вам ничего нельзя поручить… – брезгливо сказал Максимилиан, – идите в Айчи, ждите меня… – фон Рабе без интереса посмотрел на светлые, испачканные кровью волосы русской. Пуля Макса попала ей в глаз, она рухнула лицом вперед:
– Сначала блондинки… – весело подумал обергруппенфюрер, – это, кажется, шофер моей драгоценности… – он почти не целился. Бежавшие женщины были в каких-то пятидесяти метрах. Высокая девушка, в лагерном бушлате, зашатавшись, упала на камни,
– Пора заканчивать практику в тире. Она получила пулю в спину, и с темноволосой так же случится. Вообще надо улетать, пока сюда не спустились гости. Бывший ментор Мухи нам ни к чему… – зять что-то мямлил о жидах. Максимилиан вспомнил давний расстрел в Белоруссии, осенью сорок первого года:
– Я приехал навестить айнзацкоманду. Они поставили пулеметы, но какая-то жидовка, с ребенком, раненая, вылезла из рва, попыталась бежать. Она споткнулась, ей пулеметом прострелили ноги, но она еще ползла. Я разрядил в ее голову обойму пистолета. Ребенка я убил ударом ноги, ему и года не было… – темноволосая женщина обернулась. Максимилиан замер:
– Мадам Клод Тетанже. Неожиданная встреча, нечего сказать… – вскинув винтовку, он спокойно выстрелил.
Когда американский, с усиленным мотором, виллис Эйтингона, вырвался на шоссе, ведущее в Де-Кастри, Наум Исаакович