Вот с такими противоречиями в самой себе я встречалась часто. Фрейляйн Эльза звали мою первую гувернантку, а я прозвала ее за глаза «немка», и так же стали ее звать Таша, Аришка и Яков. Мама с няней звали ее ласково «немочка», они ей симпатизировали. <…>
Мое же время, кроме обязательных занятий по немецкому, главным образом уходило на чтение. Любимые книги были: «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу и «Принц и нищий» Марка Твена, также с удовольствием читала Желиховскую и Чарскую. Сейчас эти авторы презираются, их считают сентиментальными, истеричными и недалекими. Я с этим совсем не согласна. Если автор будит хорошие чувства в душе ребенка, спокойно и последовательно, не забивая молотком гвоздей, разворачивает картины отвращения от зла, себялюбия, жадности и капризов, пытается дать ответы на бурю вопросов, обычно одолевающих детей, причем ответы понятные и гуманные, то это уже приемлемо. <…> Еще любила читать детские журналы – в те времена их было много, на любой вкус. Мама выписывала сначала «Малютку» и «Светлячок», а потом «Путеводный огонек». Недолгое время выписывали «Золотое детство», но у нас этот журнал не привился.
С ранних лет мне полюбился один рассказ в «Малютке», назывался он «Наташина звездочка», автора не помню. Там говорилось о том, как одной девочке очень понравилась блестящая звездочка на елке, но, так как украшения для елки береглись на следующий год, мама сказала ей:
– Пусть эта звездочка будет твоя, но ты будешь видеть ее только на елке, а если ты возьмешь ее в руки, непременно разобьешь – она такая хрупкая.
Девочка согласилась. На другой день к ним пришел совсем маленький мальчик, ему тоже понравилась эта звездочка. Он так умолял дать ему хоть на минутку подержать ее, что Наташа сама попросила маму исполнить его желание. И мальчик разбил звездочку. Наташа была неутешна. Она легла на постель и ни с кем не хотела говорить. Когда мама пришла вечером раздеть ее, она поднесла девочку к окну и, указывая на звезды на небе, сказала:
– Смотри, сколько звезд, выбирай себе любую.
И Наташа выбрала себе звездочку и каждый вечер любовалась на нее. Когда я стала постарше, поняла, почему мне нравился этот рассказ. У каждого должна быть своя звездочка.
Редактором «Путеводного огонька» был писатель Федоров-Давыдов, мы с Ташей любили его повести, идущие с продолжением в журнале. <…> Журнал «Задушевное слово» мне тоже нравился, но мне приходилось его видеть только у Булановых. Еще мы с Ташей любили рассказы Засодимского и небольшую книжку «Ася» Иогансона.
С этими книгами и журналами, которые ушли из моей жизни вместе с детством, мне пришлось встретиться лет через четырнадцать, в довольно оригинальных условиях. Уже будучи взрослой и работая в библиотеке рабфака МВТУ, я случайно услышала, что в библиотеке одного строительного техникума продаются как макулатура старые детские книжки. Поспешила туда, и что же я там увидела: «Принц и нищий», и сказки Андерсена, и Засодимский, и «Задушевное слово». Я взяла, сколько могла унести, и заплатила гроши.
А 29 июня, на Петров