Перенос мощей – знаковое предзнаменование. На помпезный митинг, устроенный при перезахоронении, красноармейца Войтеха, товарища Януша не пригласили, как и особого разрешения, на все эти перетаскивания не спрашивали. Дело пахло Соловками. Уж куда как менее справных хозяев давно раскулачили, а Ян Божемский, прикрываясь геройской могилой брата-революционера, благоденствовал.
Ян, вспахал под яровые, перекрестился над местом с кувшином, посидел в тоске под заветным, от прадеда Болеслава, дубом и, вернувшись домой, слёг. Слёг навсегда.
Саркома…
Януша ничто не радовало и не интересовало в этом неприветливом мире. Католик пожелал исповедаться. Послали за ксендзом. Пришёл глупый служка, осуществлявший долг святого отца по самоуправству. Старый ксендз, венчавший Яна и Брониславу, уж с полгода как отправлял иную службу на кедровых делянках Сибири… в связке с православным священником и главой секты пятидесятников. Служителей культа сгруппировал в одну бригаду начальник лагеря, исполнявший должностные обязанности весело, с чекистским задором, с партийным огоньком и тюремным юмором. Дантисты у него работали на раскорчёвке пней, священнослужители заставляли кедры бить поклоны советской власти, кавалеристы рубили сучья… Весёлый был товарищ… пока самого не арестовали, как врага народа, по сигналу заместителя… и заместителя потом… по сигналу… Яна участь заключённого миновала. Представители бедноты, в том числе родной племянник, старший сын Эльжбеты Иосифовны, и сотрудники карающих органов, пришедшие раскулачивать куркуля-мироеда, наткнулись на свежевыстроганный гроб, скорбную вдову и сирот – мал, мала, меньше. Не по зубам оказался для советской власти Ян Иосифович…
Он умер в полной уверенности, что результат всей его жизни и жизни трёх поколений предков надёжно сохранит земля, купленная прадедом Болеславом… Как бы не так, купчая была осмеяна и раскурена. Брониславу с большой неохотой, только по причине родственной связи с павшим героем, приняли в коллективное хозяйство. Да, только по причине родства с Василием Бажемским… Да, Бажемским, ибо «Боже…» это нечто старорежимное, не подходящее герою-коммунисту. Впрочем, достоверных сведений о его принадлежности к партии, так и не нашли.
Трансформация фамилии продолжалась вместе с традицией перезахоронения героя. К семидесятым годам двадцатого столетия на бетонном обелиске, шестом по счёту, гордо реял краснозвёздный флаг с выбитыми на нём золотыми словами «Герой-комсомолец Василий Иванович Бажко». Комсомольцы-краеведы выяснили, таки, девичью фамилию матери Яна и Войтеха – Бажковская. Хотели её написать честно, но не хватило места в строке, а переносить как-то не очень… Чуть ниже шли вирши местного поэта, чтение которых предназначено не для слабонервных… Рисковать не стоит, вернёмся к реалиям.
На последней исповеди Ян, доверившись служке, приоткрыл завесу сокрытия золотого запаса. Служитель