Что ты скажешь, Лиам? Ведь я для того пришла, чтобы услышать, что ты на это скажешь. Определения не имеют значения. Моя мама называет это особенностью. Я не могу ничего исправить; я неуклюжа и не понимаю окраски ваших голосов. Мне неинтересны ваши увлечения, ваши эмоции меня трогают мало, ваши чувства – тлен. Какой прок от того, что я хожу рядом, оттого, что я слушаю вас и говорю с вами, не понимая вас? И теперь ты объясняешь, что я должна сказать им правду. Ты не понял, будь внимателен: мне все равно. Ты снова объясняешь, объясняешь, что такое сочувствие, гнев, дружелюбие, вина; ничего не получится. Правда в том, что я ненормальна; я не могу быть взаимной, и переживания ваши для меня – пустой звук. Ты говоришь о правде. Лиам… кому нужна такая правда?
– Ты другая, Дженни; и тот, кто этого не понимает, в этом от тебя ничем не отличается, – Лиам говорил. – Мы сидим на крыше города, высоко спрятались от штампов и людской суеты. Неужели так важны различия? У каждого из нас есть путь, его нужно пройти, – вот, что имеет значение. Не молчи, и взгляда своего не отводи. Я помогу; я стану твоей путеводной нитью. Несмотря на необычное состояние, я уверен, есть в тебе что-то такое, что может дать толчок, импульс к тому понимаю, о котором ты сейчас говоришь. Ты другая, Дженни, только и всего. Это не повод говорить «нет». У тебя один уровень восприятия, у меня – другой. Это повод научиться большему друг у друга; и узнать – друг друга. Так давай условимся на том: я расскажу тебе о своем мире, а ты мне о своем, и тогда мы примем решение, оставлять ли все как есть или же искать способы изменения наших миров.
– Интересная позиция, – Дженни говорила. – И мне интересно слушать тебя. Но разве это обязательно, – так усложнять?
– Это не сложно; просто доверься мне, – Лиам говорил. – Я слышу шорохи там, внизу. Это наши друзья поднимаются.
– Тише, – Френсис говорил, – не хочу, чтобы нас обнаружили и прогнали. Потом ведь замок повесят. Придется искать новую крышу.
– Наше гнездо, – когда-нибудь мы все его покинем, – Ривер говорила. – А пока мы, не тронутые ни старью, ни бременем, затаившись, не дыша, садимся в круг, и Вито начинает свой сказ.
– Не совру, сказав, что из всех прочитанных мною историй сильнейшее после себя впечатление оставила легенда о Саде Жизни, – Вито говорил. – Я хочу поведать о ней сегодня, в эту особенную ночь. Взгляните, полная луна светит ярко и торжественно, но знаете ли вы, почему?
Эта легенда уходит корнями в глубокое прошлое. В ночь с шестого на седьмое августа по новому летоисчислению великий защитник рода человеческого пожертвовал собой ради спасения Сада Жизни на Земле.
– На нашей Земле? – Дженни говорила. – На Земле, по которой мы ходим наощупь, сами не зная, зачем?
– Дальше, –