– Виктор, – тут же вскочил и подал руку молодой человек в мятом костюме. – Брат.
– Чей? – спросил Бурдюков.
– Твой.
– Мой? – Бурдюков механически пожал ладонь. – Не помню.
– Я же говорил! – воскликнул отец.
– Семен, – поднялся второй мужчина, в майке и спортивных штанах. – Родственник. Дальний. Очень приятно.
– Да?
Бурдюков пожал и эту ладонь.
– Коля. С работы.
Третий человек сам схватил Бурдюкова за руку, затряс в своей. Он был улыбчив, усат и косоглаз.
– Оксана, жена брата, – встала тонкая, не в пример Магде, женщина лет сорока в сине-зеленом платье, перетянутом желтым поясом.
Протянутые пальцы, видимо, следовало поцеловать, но Бурдюков проигнорировал движение.
– Да, здравствуйте, – сказал он.
– А мы тоже твои родственники, – поднялся пожилой мужчина в клетчатых штанах и расстегнутой розовой рубашке, увлекая следом за собой крупную, густо накрашенную с утра даму в халате. – Собственно, если бы не были родственниками, чего бы мы здесь делали?
Он рассмеялся собственной шутке. Его нестройно поддержали.
– А я – Павел, – представился последним сосед.
Бурдюков жестом усадил его на место.
– Тебя помню.
– Ты садись, – сказал Бурдюкову отец.
Бурдюков, качнув головой, сел на красивый стул с высокой спинкой прямо во главе стола.
– Ах, вы мои хорошие! – появилась Магда с подносом и сразу принялась расставлять тарелки. – Любите салаты? У меня замечательный мясной салат.
Сидящие одобрительно загудели.
– Это тебе, это вам, Григорий Федорович, это вам…
Постукивали фарфоровые донца, глядел с тарелок горошек, загибались мясные рожки, заплывал майонезом мелко порезанный картофель.
– Я бы не отказался и от горячего, – сказал отец, потирая ладони. – Но раз горячего нет…
Он наклонился к блюду и втянул носом запах.
– Да, замечательно.
– А это тебе, милый.
Магда поставила перед Бурдюковым его порцию.
– Спасибо.
– Ну, – Магда, тронув Семена и Оксану, встала на другом конце стола и молитвенно сложила ладони, – желаю всем приятного аппетита.
Ее шумно поблагодарили, затем застучали ножами и вилками.
– Ах, еще чай! – вспомнила Магда.
Бурдюков проводил ее исчезновение взглядом, потом уставился в свою тарелку.
– Ешь, ешь, – толкнул его сидящий рядом отец. – Потом до вечера ничего не будет.
– Почему? – спросил Бурдюков.
– Ах, Сережа, сынок, – вздохнул отец, остановив ход ножа, набирающего майонез на вилку, – нас всех ждет работа.
– И тебя?
– Всех.
– Мы тоже идем, – подняли руки Виктор и Коля с работы.
– Понятно.
Бурдюков