Итак, условия бартера были ясны. Она предлагала мне продать одну шишку за секрет превращения остальных в золото. Не могу сказать, что сделка казалась мне справедливой, кормить золотыми слитками ленивую белку было полным абсурдом. Но тут у меня в голове сам по себе открылся нестертый по недосмотру файл с Пушкиным, прямо на четвертом томике синего собрания сочинений! Вот уж чего не ожидала! И там сидела белка и трескала орехи, а «орешки не простые, все скорлупки золотые, ядра чистый изумруд». Таким образом, классик подтверждал, что белки, в точности как люди, весьма охочи до драгоценных металлов и блестящих камней. Пока эта тварь не нажрется изумрудов, Гризельда не пустит меня в легенду, так и буду торчать у входа. Я согласилась и своей рукой выбрала для грызуна самую маленькую, самую хилую шишечку, хотя и ее было очень жалко отдавать. Паразитка белка грубо выхватила добычу из моих рук и усвистала по елкам в чащу, заготавливать на зиму изумруды в золотой скорлупе. Я с тоской посмотрела ей вслед.
Мы вернулись к дуплу, из которого на мои мокрые волосы, как из фена, подул мягкий теплый ветер. Пока я нежилась и сохла перед дуплом в потоке воздуха, Гризельда углубилась в лес на поиски осла и через некоторое время привела его, приговаривая:
«Ну зачем ты пошел к единорогу? Не хочет он слушать твои стихи, не нравятся они ему, ну и не надо, почитаешь мне вечером перед сном, а я тебя похвалю, хорошо?»
Она запрягла непризнанного поэта и села на козлы, а я улеглась в повозку на плед, который Гризельда извлекла из своей фирменной сумки и постелила между ящиками. Мы тронулись в путь.
«Гризельда, можно мне еще того напитка, согревающего?»
«Конечно, милая Лиза, возьми!»
Я опять сделала глоток из темно-красного пузырька, и снова почувствовала жар и покой.
«Что это, Гризельда? Что я пью?»
«Кровь.»
Я провела пальцем по губам. Остался ржавый след.
«Убиенных младенцев?» – хрипло произнесла я.
Язык не слушался, и горло пережало.
Гризельда резко остановила осла и повернулась ко мне. Ее глаза были совершенно зелеными и такими злыми, что я вскочила, готовая к нападению.
«Никогда не задавай таких вопросов, Лиза! Никогда! Иначе я подумаю, что ты подослана инквизицией, а с ними у меня разговор короткий!»
«Я не из инквизиции, Гризельда, честное слово! Я из Москвы!»
«Инквизиция есть везде! В стране может не быть хлеба, справедливости, покоя и свободы, но инквизиция есть везде и всегда. Ууу, как я ненавижу мракобесие! Так вот. Это моя кровь! Моя! И согласно Ведовскому Уставу, принятому на Брокене в Вальпургиеву ночь 911 года, я имею право распоряжаться ею по своему усмотрению! В частности, для отогревания застывших душ и оживления мертвых тел! Ты поняла? Если нет, читай параграф сто тридцать шестой, пункты А и Б!»
Гризельда вдруг хитро улыбнулась, и в ее глазах опять стали видны карие камешки, спокойно лежащие на дне реки.
«Мы