«Гризельда!» – заорала я.
«Ах, милая Лиза, ты не ушиблась?»
Она опустилась рядом со мной на колени и погладила по волосам.
«Гризельда! Часы сломались? Что это значит? Революция в России? Землетрясение? Или я опять должна куда-то свалиться и опять, конечно, разбиться?»
«Вставай, майне либе, и не думай плохого! Это крушение твоей жизни. Оно уже произошло.»
«Ничего себе не думай плохого! А что я должна думать?»
«Что это не конец истории. Собирайся и поехали!»
Здравствуй, Ильзе
Когда я, громыхая по ступенькам, стащила чемодан с шишками и желудями вниз, Гризельда уже ждала меня на лужайке. В одной руке она держала холщовую сумку, украшенную принтом Griselda Wilde Frucht, в другой же у нее была метла.
«Ни за что!» – сразу заявила я. – «Ни унд ниммер!»
«О чем ты, милая Лиза?»
«Я не полечу в Ганновер на метле!»
«Ни за что!» – подтвердила Гризельда. – «Даже не проси!»
Она отвела руку и полюбовалась метлой издали.
«Прекрасная вещь, настоящий двенадцатый век, работа Агнес из Ильзенбурга. О, Агнес была замечательным мастером. Посмотри, с каким вкусом подобраны прутики, какая тонкая резьба на древке! Теперь таких уже никто не делает… В Хексенштубе одни китайские подделки для японских туристов стоят, на них далеко не улетишь, разве что за хлебом или поболтаться вечерком над сараем. Мы завезем ее по дороге в Ильзенбург, отдадим на профилактику, хорошо?»
Я посмотрела на шедевр пылеподнимания с легким раздражением. Веник как веник, и больше ничего.
«Да у тебя ведь и прав нет», – продолжала уговаривать меня Гризельда. Можно было подумать, что я прямо рву у нее метелку из рук и других видов транспорта не признаю.
«Нужны права на управление летательным аппаратом типа Безен. В Германии с этим очень строго. Так что даже не уговаривай! И не обижайся, милая Лиза, ладно?»
Я не обижалась. Но заметила про себя, что я уже почти всерьез выслушиваю всю эту хрень о техосмотре пыльного веника и его зашкаливающей антикварной ценности, согласна принимать тупые царапины на палке за тонкую резьбу и пучок торчащих в разные стороны прутьев за изыск дизайнера.
«Тогда что же мы стоим? Пора грузить вещи!»
Заросли шиповника расступились и за ними обнаружилась дорожка, на которой стоял ослик, запряженный в повозку. Вероятно, тот самый, который ходил по кругу и качал воду для здешней нечисти. Я разозлилась.
«Фрау Вильдфрухт! Мы поедем на осле? Просто Узбекистан какой-то! Когда же мы попадем в Ганновер?»
«Этого никто не может знать, милая Лиза. Смотря как ляжет дорога.»
Гризельда бережно уложила метлу в темно-красный замшевый чехол, заботливо завязала на чехле двадцать шнурочков и уложила свое сокровище в тележку. После этого мы