В итоге даже у судьи голова пошла кругом, и он объявил перерыв. Залесский вышел на улицу – хоть воздухом подышать, да перехватить что-нибудь в ближайшем кафе – и побрёл от здания суда, погрузив зябнущие руки в карманы. Он всё думал о своём подзащитном, насмерть придавившем задом «газели» родного брата: тот, вжатый в стену тремя тоннами стали, погиб моментально – сломанные рёбра проткнули легкие и сердце. Вроде бы несчастный случай, но… Обвинение говорило другое: об оставленном братом наследстве, о жене подсудимого, которой требовалась дорогостоящая операция, о крупных долгах этой семьи… «Искать виноватых – не моё призвание, – думал Юрий, медленно продвигаясь по залитому талой жижей тротуару. – Конечно, я давно расстался с иллюзией, что в каждом человеке есть хорошее – некоторые прекрасно обходятся без оного. Но всё же я склонен оправдывать, а не обвинять. И если есть хоть малейший, призрачный шанс, что человек не виновен, моё право – докопаться до истины. Моё право».
Обернувшись на звук подъезжающего автомобиля – не обрызгал бы! – он вдруг узнал машину Тани. Сердце радостно ёкнуло: наконец-то! Ведь он не видел Татьяну уже пару недель – с тех пор, как выписали Пашку, не было предлога прийти в больницу. Залесский остановился, дожидаясь, пока она припаркуется и выйдет из авто.
И она вышла, запрыгала на цыпочках по снежной мяше почти ему навстречу. А за ней из машины вылез высокий смуглый мужик в чёрном меховом кепи и стильном пальто, нелепо висящем на его сутулой фигуре. Мужчина что-то крикнул, подняв планшет, и Залесский понял: он фотографирует Таню. А она – весёлая, вполне довольная жизнью – по-свойски тянет его к себе и берёт под руку.
Душу окатило такой печалью, что была бы рядом лужа поглубже – утоп бы в ней, не пожалев себя. Мысли заметались: уйти, остаться, сделать вид, что не замечает её? И кто этот пшют4 рядом с ней, и почему, чёрт возьми, они идут в такой близости?! Гнев вперемешку с болью поднялся мутной волной, но Залесский подавил его – какой смысл переживать, она взрослая женщина, и она ничего ему не обещала… А ведь он думал о ней всё это время – и отгонял мысли, не разрешая себе размечтаться и твердя бесконечное: «Пусть сначала сделает выбор, пусть решит с разводом!» Геля вот – так и не решила.
Татьяна повернула голову и заметила его, мигом опознала в этом весеннем хаосе – среди фигур в нахохленных пальто, неуместно ярких рекламных тумб и чёрных кустов, тянувших к небу длинные голые ветки. И Залесский увидел, как её глаза сперва расширились от радостного удивления – а потом потухли, погашенные неловкостью, и сделались беспомощными от растерянности. На мучительно долгий миг ему показалось, что она пройдет мимо, сделав вид, будто они незнакомы.
Но она не прошла. Двинулась к нему, что-то сказав мужчине – а он, идущий рядом, с каждым шагом делался