– Это дядя Максим, – помявшись, сказала Таня. – Он мой муж, но живет отдельно.
– Здравствуйте, – уныло сказал парнишка. Демидов почувствовал, что не понравился ему. А вслух сказал, пытаясь быть поласковее:
– Здравствуй, Паша. Ты откуда такой взялся?
– Я… Мне тётя Таня разрешила здесь пожить! – ответил Павлик, будто защищаясь. И переступил, двинулся ближе к Татьяне – а она обняла его за плечи и сказала:
– Не бойся, дядя Максим скоро пойдет к себе домой.
Эти слова задели его самолюбие: жена будто специально напоминала, что ему здесь не место. В доме, к которому он так привык за последние годы! Значит, теперь его место занял какой-то мальчишка?
Макс наклонился, расшнуровывая ботинки. Делал это медленно, чтобы заставить себя успокоиться. Повесил куртку на крючок – кстати, вот этот гарнитур для прихожей сам собирал! – и прошел за Татьяной на кухню. Она прикрыла дверь, и, выключив газ под сковородкой, спросила:
– Чай, кофе?
– Сделай кофе, пожалуйста.
Глядя, как она насыпает зёрна и ставит кружку под носик кофе-машины, он всё думал о мальчике. Какая-то смутная идея брезжила в его сознании, но он никак не мог ухватить ее, приблизить – и рассмотреть в деталях. Только понимал, что она как-то связана с этим мальчиком. И спросил, сам не зная, для чего:
– Вот этот пацан был в больнице?
– Да, – коротко ответила Таня, нажала на кнопку и кофе-машина загремела, перемалывая зерна.
– Значит, ты его всё-таки забрала? – спросил Демидов, дождавшись тишины. – На него документы об усыновлении оформляешь?
Татьяна вздохнула, прислонилась к посудному шкафу, дожидаясь, пока ароматный напиток наполнит чашку. Поставила её перед Максом, и, поколебавшись, сделала кофе для себя. Села за стол, помешивая ложечкой в чашке.
– Знаешь, это долгая история, – наконец, сказала она.
– А ты расскажи, – попросил Макс. Его голос стал ласково-вкрадчивым, а внутри всё крепло чувство, что выход почти найден.
– В общем, его мать нашлась. Она, конечно, та еще ворона, но… Вроде бы, сына любит, да и он к ней привязан сильно. Так что усыновить я его не смогу. Но есть и другие дети…
– А, знаешь, ты молодец! – неожиданно похвалил её Макс. – Это я баран упрямый. Прости, не понял тебя сразу. Но сейчас, как мальчишку увидел, вопросов нет. Славный пацан. И теперь понятно, почему тогда в больнице ты так завелась!
Татьяна глянула на него с недоверием:
– Ты хочешь сказать, что сейчас был бы за усыновление?
– Ну а почему нет, – просто ответил Макс. – И ребенку бы добро сделали. И семью сохранили…
Он потянулся вперёд, тронул её за кончики пальцев – и на секунду ему показалось, что жене приятно его прикосновение. Но она отдёрнула руку, будто обжёгшись. И сказала, глядя в чашку:
– Макс, обратной дороги нет. Нам лучше порознь – и тебе, и мне.
Он смотрел на неё сверху, но видел только ровный пробор в её русых