не смущает существование явной связи
изначальной несвязности этих твоих ночёвок
с охромевшей нежностью – с дуростью беззаботных?
с одиночеством, вознесённым до абсолюта?
ночью мартовской лютой не хочется ли чего-то,
просто созданного для пухлости и уюта?
ухмыляешься… прячешь шею воротниками.
ты воняешь, почти как прачка или свинарка.
будь ты проклят, когда коснёшься меня руками!
и сарказмы твои мне, что мертвецу припарки.
будь ты проклят за то, что вышел живым из круга,
словно мужнины кошки, бегущие через пламя.
нам бы впору было перестрелять друг друга
и не знать, что за жизнь проходит в таком бедламе.
где же чудо, а? растерял по дороге что ли
шляпы, карты свои, разрисованный ты обманщик?
всё построено на уловках твоих и фальши —
что ты знаешь о боли?
что я знаю о боли? боль затмевает разум.
на ладонях – смотри – проступают к утру стигматы.
я, наверное, и поныне люблю, заразу,
так, что хочется пить, курить и ругаться матом.
так люблю, что, наверно, взял бы и задушил бы,
вырвал сердце и продал душу любому бесу…
я учился вставать с колен и терпеть ушибы,
я пытался взывать хоть к чьему-нибудь интересу,
потому что негоже помнить тебя, негоже.
будь ты проклят, когда коснёшься меня руками…
но я верно умру от счастья, когда, быть может,
ты последним
и первым
поднимешь и бросишь камень.
2013
ЦИКЛ «ГОЛУБОЙ, ПЕРЛАМУТРОВЫЙ, ТЕРРАКОТОВЫЙ, ЛИМОННЫЙ» (2009—2014)
ПОГРЕБАЛЬНОЕ ПИРШЕСТВО ЦВЕТА И ЗАПАХА
он смешал горючий коктейль
из шафрана,
из жгучего перца,
из молока звёздной кобылицы,
из пепла.
он в землю Испании лёг, как в постель,
так рано, рано…
свинцовая спица в сердце.
он долго не мог уснуть:
скажите же, что ему снится?
сухие ветры?
кувшин с медяками? рваная рана
тёмного неба?
город цыган,
что мирно дремлет в зелёных
огнях?
он лёг в постель слишком рано,
но помнил,
я знаю, помнил запах хлеба,
пропахший мускусом балаган,
что он нанизал с пелёнок
на острие дня…
его звали… как его звали?
Федерико?
Гарсия?
Лорка? Поэт?
он упал на красное покрывало
без единого крика,
думал… нелепо, красиво…
небо, трава, свет…
он смешал прохладный коктейль
из Мадрида,
из Кадакеса,
из родной Гренады,
соткал ковёр.
четыре луны, соловей…
кто-то сказал: «он **дор!».
такая вот вышла пьеса:
расстрелян поэт, беснуется