Я шел к Марине и еле сдерживался, чтобы не заплакать, потому что больше не увижу Марину, не буду гулять с ней в полутемных лесах, лунными вечерами не будем сидеть рядом на оставшихся с зимы бревнах, а вокруг нас – монотонные песни сверчков в глубокой и абсолютной тишине села. Больше не увижу Марину, почти месяц, около полудня, я оставлял работу, уходил к ней, и председатель колхоза Габриел Балаян говорил, что не даст мне рекомендацию для поступления в институт. Но в то время меня ничего не интересовало, только бы пойти к Марине, вместе бродить по нашим полям, в наших лесах.
Да, в этот день я в последний раз шел к Марине, потому что она поступила в какой – то техникум, хотела пораньше уехать, а я, хоть и закончил среднюю школу, должен был еще два года проработать в колхозе, приобрести двухгодичный трудовой стаж, потом идти учиться, потому что в те годы без производственного стажа и рекомендаций в институт не принимали.
Скошенные поля закончились. Где-то близко беззаботно заливались птицы, печально звала кукушка. Я быстро перешел холм в верховьях села, и, чуть позже, был уже у Марины.
Она сидела под буковым деревом, на бугорке, обняв руками коленки, ждала меня.
– Я опоздал, да? – сказал я и сел возле Марины на зеленую траву, глядя ввверх, между листьями деревьев, на синеватое небо, по которому очень высоко, чуть касаясь небесной синевы, плыли пряди облаков.
– Не опоздал, я тоже недавно пришла, – улыбаясь, сказала Марина, – опять сбежал? – белоснежные зубы Марины были ослепительны.
– Да, в последний раз, – сказал я, с болью думая о том, что это, действительно, было в последний раз, ведь Марина сегодня вечером уезжает из нашего села.
Марина вновь улыбнулась, потом встала с места, сказав:
– Пошли!
– Куда? – спросил я, повернувшись в ее сторону, потом сказал: – Пойдем, пропадем в наших лесах, горах, полях и ущельях, – мой голос неожиданно задрожал. – Только не уезжай отсюда.
Марина долго, пристально смотрела на меня, как тогда, когда я в первый раз проважал из кино домой ее вместе с Алвард. Ничего не говорила, не улыбалась, смотрела, а потом сказала:
– Пошли. Хочу попрощаться со всеми этими местами, где мы бывали, с лесами, полями, горами. Кто знает, буду ли я еще когда-нибудь здесь? – немного помолчав, она сказала:
– Какая-то грусть одолевает душу, когда расстаешься с местами, ставшими, как-то, уже родными, думая, что больше никогда не вернешься туда.
Мы вышли из-под густой тени деревьев, пошли по дороге, ведущей в горы. Марина в том же наряде пламенно-красного цвета, в котором была в клубе. На кофте две пуговицы были расстегнуты, и каждый раз, когда она наклонялась сорвать по дороге цветок, или потом, на поляне Джангира, когда поднимала