– У? – майор Загузин о чем-то надолго задумался.
– Так выпьем? – весело предложил Леонид Алексеевич.
– Выпьем, – отрешенно чокнулся с ним майор.
Глава 1.2
Борщов, прислушиваясь к своему сердцебиению, медленно поднимался по родной лестнице. Он так и не решил, сразу обрадовать Антоновну или как-нибудь потом, не сегодня. Сейчас важнее было найти повод, чтоб раскрутить ее на бутылку. Конечно, стоит ему сразу с порога бухнуть: все, мол, сократили – повод будет.… Но хотелось бы как-то помягче. Не надо тут путать повод с причиной.
Сердцебиение, одышка. На тридцать шестом году жизни, когда все рушится, организм тоже начинает предательски подводить. Как ему выдерживать конкуренцию с молодыми зубастыми волками, не обремененными разными комплексами?
На своем пятом этаже Сергей Иванович постоял пару минут, но так ничего и не придумав, позвонил в дверь. Открыла дочь, тринадцатилетняя Настя.
– Привет! Что-то ты рано, – в голосе дочери он почувствовал подозрение. Неужели, знают? Когда успели? Случайно позвонили ему на работу, и…
– Я рано? Это ты почему-то еще дома, – почти весело отвечал он. – Никак, уроки учишь?
– Ха! – вздернула нос Наська и убежала.
– Маманя-то где? – крикнул вдогонку Борщов.
– На кухне, где ж еще?
Тут и Антоновна вынырнула из кухни – отчего-то довольная и раскрасневшаяся, в нарядном переднике.
– Привет! Ты рано…
– А хрен ли там делать… – уклончиво произнес Борщов, скидывая туфли. Второй туфель отлетел и стукнулся о какую-то огромную, стянутую ремнями сумку.
– Что за баул? – удивился он. И тут же заметил некую чужеродную обувь в углу. Все еще не «въехав», начал вешать куртку и наткнулся на чужое кожаное пальто. И, наконец, осознал, что вся прихожая заполнена чужими вещами, а в квартире стоит чужой дух, перемешанный с непривычным в последнее время запахом вовремя приготовленного ужина.
Антоновна между тем загадочно блестела глазами.
Он вопросительно поднял бровь. В первый момент в груди похолодело – никак, родня какая-нибудь приехала? Вот бы не вовремя-то!
Антоновна – надо же! – приблизилась к нему, поцеловала в щеку, приняла из его рук авоську с хлебом.
– Выпить не купил случайно? – спросила она.
– А у тебя не день рождения случайно? – озадаченно промолвил Борщов. – Ба! Да ты уже!
Она отвернулась и, танцевально повиливая бедрами, зашагала к кухне.
– Он выпить не принес! – крикнула она кому-то в кухне слегка заплетающимся языком.
Сергей Иванович, как завороженный, двинулся вслед за нею.
В мелкогабаритной их кухне стоял густой туман; возле лампочки висел топор.
Первое, что разглядел Борщов в этом тумане, были глаза… Глаза, от взгляда которых он мог бы умереть, но как-то не умер сразу, и даже вида не подал.
Она не изменилась. Неужели?