– Кто заявлял последнюю цену? – спросил, наконец, ведущий. – Тридцать пять…
– Так этот… смуглый… – сердито подсказал Корбунов.
– Стало быть, снимается? – ведущий повернулся за консультацией к красавице-секретарше, и та старательно что-то записала.
– Остается, стало быть, тридцать три? – снова обратил поскучневший взор к публике ведущий. – Этот-то хоть здесь?
«Этот», а именно Тимофей, покосился на входную дверь. Южанин не появлялся.
– Вы, кажется? – услышал Тимофей и понял, что все смотрят на него.
Черт, если сейчас отказаться, могут прогнать с торгов. Теперь он даже жалел, что соперник пропал. Эх, если бы шеф был на месте…
– Он звонить пошел, – выдавил из себя Тимофей.
– Чего? Не слышно вас.
– Не понял. Так что, цена тридцать пять отменяется? – проснулся еще кто-то в зале.
– Выходит так.
– Тогда, тридцать четыре, – поднял руку некто в вязаной кофте.
Тимофей снова заерзал на месте. Против тридцати двух-то он еще мог пойти без согласования, а вот против тридцати четырех… Да, и этот псих с долларами все равно бы не отступился. Но как быть сейчас? Если контора отхватит такую партию лонжеронов, Тимофей получит премиальных… страшно подумать, сколько.
– Минуточку! – на сцену вылез толстый очкарик с бородкой. Тимофей признал в нем биржевого юриста. В президиуме снова зашептались.
– Господа, внимание! – провозгласил, наконец, ведущий – Тут нам подсказывают. Если заявитель вдруг уходит с торгов, то побеждает предыдущая цена. То есть, в нашем случае, тридцать три. Этим сохраняется изначальное равенство. Кто-то мог во время перерыва связаться со своей конторой, кто-то не смог…
– Да это же подстава! – вскричал вязаный свитер. – Они заодно!
– Таковы правила. А что, было бы лучше, если бы вашу сделку потом опротестовали? Пришлось бы платить неустойку.
– Это наши проблемы.
– Мы – солидная организация. Биржа, – гордо заявил юрист. – Действуем согласно Положению.
– Может быть, все-таки, этого поищем? – подал голос Корбунов.
– Где ж мы его поищем? Сами выгнали…
– Ну, где-где, у охраны спросите! Все ж таки, с чемоданом. Не случилось бы чего.
«Ну, заинтересовался дядя чемоданом…» – подумалось Тимофею.
Но тут в зале возмутились – желающих до ложеронов было много, а тут такое неприкрытое лоббирование. Складывается впечатление, что Биржа свои комиссионные собирается получить в неучтенной валюте? Такое смелое заявление высказал вслух вязаный свитер, и тут же был выведен – искать грузина. Ему еще повезло, что был без галстука.
– Обедать пора! – крикнул кто-то с галерки. – А у нас еще половина лотов.
– Может, снимем пока эти лонжероны? – проговорил Корбунов.
И тут Тимофея что-то дернуло вскочить:
– Как это, «снимем пока»?! Я так понял, что моя цена принята?
– Ну,