Фартучек справился со своей задачей, и романтическое настроение любимого я попыталась превратить в авантюристическое. Подсунув ему тарелку с мороженым, я словно невзначай спросила:
– Я хочу домой к отцу попасть. Поможешь мне немножко?
Карие глаза спокойно улыбнулись, подтверждая, что сейчас их обладатель готов на все. Но мозги, стряхивая с себя любовный флер, все же поинтересовались:
– Ты хочешь что-то тяжелое прихватить?
– Да нет, порыться в отцовских бумагах. Уточнить кое-что о маме. Может, что интересное о себе найти.
– Втихаря, что ли?
– Скажем так: тихо и незаметно.
– Дверь взламывать придется?
– Нет, конечно, у меня ключи есть. Если уж отец за последние десять лет не удосужился замки поменять, вряд ли он сейчас занялся этой проблемой.
– Почему ты одна не хочешь туда идти?
– Боязно как-то.
Кирилл перекатился по кровати и подсунул мне под нос полную ложку растаявшей сладкой жижи. Измазав мороженым мой рот, нос и щеки, он веселым тоном спросил нечто совсем невеселое:
– Слушай, я не понимаю твоего заискивания перед отцом. Он что, бил тебя?
– Нет, что ты. Так приличные люди не поступают.
– Прости, что такое говорю, но, может, он обозначил свой интерес к тебе как к девушке, женщине?
Наверное, у меня сделалось очень дурацкое выражение лица, потому что Кирилл улыбнулся, покачав головой:
– Ясно, нет. Надеюсь, я не слишком шокировал тебя, предположив такое. Прости.
– Ты его не знаешь. Он – фанат одной женщины. Моей мамы. Думаю, отец смутно догадывается, что другие женщины существуют, но вряд ли рассматривает даже возможность отношений с кем-то кроме нее.
– Он еще не старый мужик. Да и видный такой. Неужели какой-никакой юбчонки рядом не крутится? Может, он это не афиширует, поэтому ты и не знаешь.
– Может, ты и прав. Но мне сложно это представить.
Кирилл сделал стойку на голове, но не удержался на мягкой опоре и плюхнулся на пятую точку. Отдышавшись, он спросил:
– И когда мы штурмуем твердыню твоего отчего дома?
– До конца недели. Пока папа уехал в Саратов на семинар.
– А-а, то есть нам не грозит встретить грозного родителя с обрезом наперерез? Тогда что ты дрожишь как осиновый лист?
Я не знала, что ответить. Мне казалось, что я уже изжила в себе ужас тех нескольких