Отгоняя дурные мысли, Софья занималась организацией небольшого представления, после которого обнаружила, что ни Мурада, ни Маши нет в зале. Она застала их прямо на подоконнике окна на запасной лестнице. Мурад энергично обнимал разгорячённую Машу, забыв про все обеты любви и нежности. Софья закричала, но парочке было все равно. Они остановились только после того, как тела синхронно сотряслись в финальной конвульсии.
Мда… Вероятно, Софочка никогда не видела сексуального акта со стороны, и неприличное зрелище в неожиданном месте вызвало у неё естественный чувственный отклик. Увы, вряд ли она могла правильно разобраться в реакциях своего тела.
– Вы расстались с Мурадом?
– Да.
Из глаз Софьи потекли обильные слезы, и она всхлипнула совсем по-детски, словно маленькая девочка, уронившая мишку на пол.
– Я устроила тогда жуткий скандал. Кричала, что не люблю его, и что он может убираться на все четыре стороны. Он плакал, умолял простить, даже на коленях стоял. Говорил, что на него затмение нашло, что он выпил лишнего. Но я была непреклонна. Выставила его. А он ушел и не вернулся. Пропал.
– Как это пропал?
– Исчез. Последний раз его видели на Крымском мосту. В милиции сказали, что он, скорее всего, покончил с собой, бросившись в реку. А тело могло унести далеко и вряд ли его когда-нибудь найдут.
– Он оставил записку?
– Нет. Но он сложил все свои вещи, как если бы собирался уехать. И сверху положил мою книгу – стихи Цветаевой. Я подарила ему незадолго перед этим.
– А что Маша?
– Да ничего. Пришлось ей, конечно, уволится. Напоследок она свою гнилую натуру всем показала. Сказала, что любой мужик ради ее юбки на все пойдет. И никто из нас, пошлых обывательниц, не сможет его удержать.
– А ее муж?
– Не знаю. Я его больше не видела.
– А вы не припомните точно, куда именно она перевелась?
– Кажется, в министерство, но я не уверена.
Софья так и не спросила меня, кто я такая и почему интересуюсь адюльтерами двадцатилетней давности.
Но я почему-то была уверена, что Софья сделала в своих выводах роковую ошибку. Мурад вовсе не был тем любовником, о котором рассказывала ей Маша. Постоянные любовники устраивают спокойные свидания наедине, подальше от чужих глаз. А любовь на подоконнике, скорее, была спонтанной выходкой, неожиданной реакцией двух взведенных страстью людей. Мурад заплатил слишком высокую цену за темперамент и выпивку. А у мамы не было возможности что-либо объяснить подруге. Да и можно ли было что-то объяснить?
Я попыталась поставить себя на место Маши Рогальской. Есть надежный