К Рхату прижалась Боэта.
Шелковистый мех девушки ласкал его ладони.
Что бы он отдал раньше за это? Да все, и даже прозрачный камень, найденный в горах за дальними озерами – самую дорогую вещь Рхата.
И камень, и озера остались там…
Где там?
И где здесь?
Неожиданно чужаки прекратили галдеть, расступились.
К пленникам подошел высокий чужак в серой, украшенной сложной татуировкой, вычиненной шкуре.
– Этот! – палец, равнодушный палец указал на… Боэту.
Закричав, девушка впилась ногтями в Рхата.
Он был готов защищать ее. До последнего вздоха, в конце-концов он – мужчина!.. Удар в голову. Темнота. Когда зрение вернулось, вопящая Боэта исчезла за дальней излучиной дивных внутренностей хижины.
И снова закричали притихшие было женщины. Запричитали мальчики…
После татуированного, чужаки начали подходить к пленникам. Каждый выбирал по одному, а то и нескольких. Крики росли. Детей разлучали с матерями, мужей с женами…
Великая Мать, как ты можешь спокойно смотреть на такое!
Лучше бы я погиб в битве! Лучше бы мы все умерли!
На плечо Рхата легла рука.
Сильная, натруженная.
Рхат поднял глаза.
Чужак!
Уродливый, как все они. Большие глаза кровожадно изучают Рхата.
Юноша задрожал.
– Пойдем, парень. Пойдем со мной.
Великая Мать!
***
Учитель говорит: Верующий в меня, в Заветы, которые Я оставил – благ.
И если что попросит именем Моим – то Я сделаю.
Просите – и дано будет, молитесь – и услышаны будете, ищите – и найдете.
Заветы. Глава 1, стих 7.
– Это моя последняя… – Эммануил поперхнулся – едва не произнес: «проповедь». Да, пора, пора уходить. Много, слишком много в толпе взглядов, затуманенных пеленой безмерного доверия, или того хуже – всеобъемлющего обожания.
– … моя последняя речь.
Да и Эммануилу – ему самому начинало казаться существующее положение вещей вполне естественным. Благоговейный шепоток за спиной – нормальным отношением, почтительные поклоны – обычной реакцией.
Пора уходить.
Люди смотрели на него широко открытыми глазами. Они не понимали, пока не понимали. Слова, звуки без труда преодолевали кокон благоговения, однако их смысл вязнул на подступах.
Ничего – скоро поймут.
– Моя миссия в этом мире закончена. Что мог – сделал. Чему хотел – научил. Дальнейшее пребывание принесет только вред.
Ближе других, моргая такими же полными почтения глазами, стояли старшины цехов – люди, которые станут руководить Ковчегом после него. Владимир Морозов – глава цеха животноводов, Александр Сонаролла – текстильщик, Людмила Мотренко – медик, Гард Линкольн – гуманитарий, Мирза Ривз – техник, Арий Стахов – старший цеха металлургов. Такие разные: Морозов – властный мужчина средних лет, Эммануил смутно вспоминал