Тот человек. И ты сразу, весь строгий:
Скучно-то как! Но лишь кажется нам,
Что, коль не прыгает он – не талант.
Здесь все бывалые – и небывалые,
Все – акробаты и славные малые…
Только один просто ходит. И все.
Зря мы на нем. Так уйдем. Так уснем.
Номер, меж тем, необычен весьма.
С умыслом кем-то включен он в программу.
С утра до вечера в сводках – туман.
Все мы – чужие. Все выглядим странно.
Празднество алым прыщом на носу.
Грохнут литаврами бойкие черти.
Мальчик, мне сахарной ваты… – Несу.
Мальчик… – Я знаю. Смотрите и верьте.
Мальчик, ты мне сохрани мой билет,
Место мое придержи – опоздаю…
Выйдет ко мне, не спеша, человек,
И я пойму: ничего я не знаю.
Это останется только со мной,
А не фиглярство, трах-бах, буффонада.
Вот я стою и курю под стеной,
Что отделяет земное от ада.
Что хорохорьство, пустая бравада,
Юная наглость? Нет жиже винца.
В стропы, как в троны, профессионалы
Яро вцепились. Играть – до конца.
Там, где кончаются ваши слова,
Где и шажок – величайшая радость,
Там ощутимее дух рождества,
Там допустимей спокойная святость.
Выйдет и просто покажет, как ходят,
Тот удивительный тихий артист.
Ангел так ходит – греха и свободы
Между, затем, что единый он чист.
Экая невидаль, ткнет меня в бок
Добрый товарищ. Все вышло в свисток.
Тихонько к выходу. Наше движенье –
Номер вполне: от стыда – к облегченью.
Зря обладателем горькой улыбки
Смотрит он вслед нам: смотреть его – пытка…
Только с годами все смерклись огни.
Память о нем же сияет, как нимб.
В чем тут секрет? Разве хуже – прыжки?
Разве бессмысленна – доблесть гимнастов?
…Вот белизной и мазнуло виски,
И никому нет дороги обратной.
Вечность и слава
(посвящение Вознесенскому)
Куда ты заваливаешься?
Куда ты проваливаешься?
Все время тебя
Поднимаю из грязи –
Со ртом окровавленным,
С черной прогалины…
Наверно, себя
Я считал большей мразью.
Наверно, любя.
И, тобой заарканенный,
Тобой заадамленный,
Евой был на сносях –
И толкался внутрях
Каин, бредящий Авелем,
Кто-то, метящий Каина,
Третий в ипостасях.
Так куда мы наярились –
Без билета, без права?
Может быть, нашим стоном
Это небо полно –
Будто конница издали,
Словно вечность и слава,
Нам грохочет, сияет
Неземное кино.
Это поздний сеанс.
Это черная метка.
Это мертвые с нами –
Нам на плечи кладут
Леденящие