– Малой, а как тебя зовут? Ну, на самом деле какое у тебя имя?
– Сергей.
– Красивое имя, как у Есенина. Ты хоть знаешь, кто такой Есенин?
– Знаю.
– Так вот скажи, Есенин, разве не подло называть тебя Малым в то время, когда родители дали тебе имя? Разве не подло совать малолетке сигарету за гаражами, а потом бить за то, что его стошнило. Разве не подло заманивать к себе эту несчастную девочку, напаивать ее и оставлять на потеху двум дебилам. Разве это не подло? Да что ты вообще знаешь о подлости? Ты, который из-за маминой юбки нос ни разу не высовывал. Насмотрелся фильмов про честь, доблесть, отвагу взаимовыручку. Молодые должны уважать старых, мальчики должны быть джентльменами и уважать девочек. Так вот, хрен тебе! Жизнь другая, и все вокруг другое! Никто никому ничего не должен. Никто никому ничего не прощает. Вот ты, например, почему ты домой не идешь? Чего боишься?
– Не боюсь я ничего.
– Не ври! Если бы не боялся, не шлялся бы полночи неизвестно где.
– Я не то, чтобы боюсь. Просто мне сейчас разумнее дома не появляться.
– Господи! Послушай, что ты мелешь? Разумный какой нашелся.
– Просто отец… Он сегодня не в состоянии понять…
– Пьяный что ли?
– Есть немного. А я… У меня… У меня в школе не все хорошо, а мама ему рассказала, он рассердился, а я…
– А ты свалил по тихой, пока не огреб по шее.
– Да.
– И ты называешь меня подлой?
– Я не называл…
– А что ты делал?
– Я просто сказал, что ты… что мы поступили нехорошо.
– То есть подло?
– Да что ты вцепилась в это слово. Заладила "подло", "подло", "подло", "подло". Какая разница, как назвать поступок, если он плохой! Хорошим он от этого не станет!
Таня соскочила со скамейки и с торжественным видом почетного караула, шагая мимо меня, продекламировала:
– Кроха сын к отцу пришел, и спросила кроха…
Оборвав свое импровизированное выступление на половине слова, она снова уселась на спинку скамьи, только на этот раз она оказалась совсем рядом со мной.
Мое сердце забилось чаще, мне показалось, что тепло, источаемое ее телом, проникая сквозь плотную ткань пуловера, волнами разливается по мне.
– Хочешь, я тебя поцелую? – тихим, совсем обыденным голосом спросила она.
– Хочу.
– Тогда закрой глаза, тебе еще рано такое видеть.
Я закрыл глаза. Свежий утренний ветер обдувал мое лицо, принося с собой легкие прикосновения ее волос и тонкий запах ее кожи. Он шевелил ветви окружающих нас кустов и липкие, еще не распустившиеся почки деревьев. В полумраке рассвета они казались мне пышной листвой из-за шума, наполнявшего мои уши.
Мы сидели рядом, молча. Она не знала, что сказать, а я не знал, что мне теперь делать.
– Знаешь, Сережа. А ведь он был милиционером.
– Кто?
– Михин дедушка. У него был свой пост или