Владик сидел на берегу реки и мрачно смотрел на воду. В ней отражались силуэты вампиров, обсуждающих что-то на берегу. И когда же он отделается от этой троицы?! И… сможет ли?.. Воображение, как назло, живо описывало разнообразнейшие способы избавления клыкастых тварей от самозваного вампира. Да и… вот не верил он, что крови они совсем не пьют! Наверняка пьют хоть когда-нибудь. А в то, что не пьют вообще, а их всего лишь оболгали волшебники, с которыми они уже несколько сотен лет воюют, верилось слабо.
Не удержавшись, Владик смачно харкнул и не менее смачно плюнул в реку. Плевок долетел и приятной пузырчато-белой лужицей задрожал на поверхности, разрушая зеркальную гладь воды и, соответственно, размывая проклятых кровопийц в разноцветные темноватые пятна.
Сзади заспорили – вампирские парни обсуждали, что же делать с доставкой еды через персональную скатерть-самобранку их отряда. Помянули, кстати, и его, «чокнутого хама, дерзившего главному сотруднику отдела доставок». Хотя, впрочем, часть ругательств была на английском и, возможно, французском, а ещё на непонятном Владику наречии. Человек заподозрил, что вампиры явно были в Европе или общались с иностранцами из обычного мира. Да и… Клод – это ж вроде обычное европейское имя? Или всё-таки нет?..
Владик задумчиво почесал затылок. Водная гладь как раз таки возвращалась к сегодняшнему ровному состоянию, а на ней проступали силуэты так доставших его вампиров. Которые как раз обсуждали, а не заставить ли самого Владика извиняться перед главой доставки и достаточно ли будет одного поясного его поклона или нужно будет поклон земной? Или, всё-таки, даже несколько? А то, мол, говорят, что «нрав у левого главы доставки провизии, ответственного за снабжение воинства, суровый».
Парень снова с досадой схаркнул и плюнул в воду. Плевок не долетел до первого.
«Чё? Совсем, что ли, старик стал?! Ты же в шагах верблюда всегда харкал дольше всех!»
Он поднатужился, собрал слюну, подобрался, прицелился и… и третий плевок почти долетел до первого.
Владик радостно погладил пузо. Голодающее, кстати.
А Клод в это время яростно говорил, что «наоборот, этого осталопа к левому главе приводить нельзя – наговорит какой-нибудь ерунды – и потом как бы их вообще в чистильщики сортиров не перевели, всех оптом».
А Владик, счастливый, что нашёл новую забаву и, заодно, вспомнил молодость – месяцы, проведённые летом в лагере – снова подобрался, напрягся и… и едва не подавился слюной: на том берегу реки из зарослей на берегу вышла девка примерно его лет, в каком-то белом балахонистом платье, причём, совсем вообще мокром, а потому облепившему всю её фигуру и не хилый бюст. Разумеется, Владик, этот яростный жёноненавистник, смотрел на неё только из чистого научного интереса, так как видеть почти голую бабу вживую ему ещё не доводилось, а у журнальный бюст так не трепыхался при ходьбе и вообще… вообще, они не смотрели на него так… Прямо глаза