2.
Вся его жизнь пронеслась перед глазами, пока стоял он на перроне, и вот каков итог: ушли в мир иной Аркадий Валерьянович с добрейшей Натальей Семёновной, а теперь вот не стало Ильи и Кати. Есть ещё где-то Соня и Зоя, но от Зои после революции вообще не было известий, а Соня последний раз была в Раздольном после смерти матери: погостила дня три, сходила на могилку. Вечерами, когда пили чай на веранде, много рассказывала о своей и мужа работе в клинике, о студентах и сложных больных. Надо бы найти её адрес: может, захочет взять племянника к себе. Парню, конечно, в столицу бы лучше – способный он, книги любит – глядишь, в университет пойдёт. Но из того, что рассказывала Софья Аркадьевна, было ясно: ей не до Вани. Своих детей у них с мужем не было, и они целиком отдались работе, пропадая сутками в операционной или читая лекции студентам-медикам.
Но для очистки совести всё же надо написать. Хотя как напишешь? А вдруг письмо перехватят огэпэушники – Алексей уже слышал такие разговоры – и тогда огребешь проблем, да ещё и Софью подставишь!
В этих раздумьях Алексей медленно шёл домой.
Ночью, уже в постели, рассказал обо всём жене – огорчать её не хотелось: Дуся была на сносях, да разве ж от неё скроешь! Хорошо зная мужа, она весь вечер встревоженно на него поглядывала, один раз спросила: «Ну чего там?» – но Алексей показал глазами на мальчиков и нахмурил брови.
Услышав страшную новость, Дуся расплакалась. Алексей дал ей время выплакать своё горе, положив русую голову себе на грудь и поглаживая непослушные кудри. Майка на его груди вся пропиталась слезами. Постепенно рыдания, сопровождаемые гневным горячим шёпотом, затихли. Некоторое время Дуся молча всхлипывала, и Алексей уже решил, что жена, наплакавшись, заснула, как вдруг она откинулась на спину и спросила вполголоса:
– Но мы же теперь можем его усыновить?
– Да, если родные не будут против.
– Родные?.. А, ты про Софью. И ещё где-то Зоя есть… Но знаешь, Зоя, если бы хотела, уже давно бы весточку прислала… А может, она умерла?
– Ну, Зою-то уж точно спрашивать никто не станет: иностранка она. И Ваньке лучше вообще такую родню не упоминать, мало ли… А вот Софье Аркадьевне надо бы написать. Но где взять её адрес? Во время обыска все бумаги, поди, забрали…
– А коли забрали, то и адрес её там нашли. И, стало быть, её тоже в гэпэу вызывали. В московскую. Думаю, Лёша, она всё знает, и раз отмалчивается, то ей всё это ни к чему!
– Может быть, и так, – ответил Алексей, помолчав. – Значит, не будем гнать волну: подадим документы, и всё тут! А если появятся вопросы, тогда и посмотрим.
В райсовете лишних вопросов задавать не стали. Правда, спросили, есть ли у ребёнка другие родственники, но Алексей на голубом глазу ответил, что нет, и сотрудница загса выдала свидетельство об усыновлении и новую Ванину метрику, в которой значилось: Матвеев Иван Алексеевич, 7 июля 1922 года рождения, родители – Матвеев Алексей Петрович и Матвеева Евдокия Михайловна.
Ваня