Сознание его, впрочем, не покинуло. Может, всего-то на пару мгновений метнулось в сторону, мячиком попрыгало вокруг и снова вернулось. Зачем, для чего – неясно. Боль, проникшая в грудную клетку, походила на капкан с взведенными челюстями. Казалось, еще движение – и хватанет стальными зубьями по-настоящему – так, что снова придется куда-нибудь лететь. Хотя и лететь более было некуда. С асфальтовой дорожки, прячущейся от проспекта за серенькой гривкой мелколесья, Сергей скатился в подобие овражка. Далее снова начинался небольшой подъем, за которым тянулась еще одна тропка – уже вдоль бетонного, украшенного кружевной колючкой забора. Если по асфальту топали спортсмены да припозднившиеся работники ИТР-сферы, то параллельная тропка предназначалась для бомжей и заводских несунов. В любом случае, людей по этим двум путепроводам перемещалось немного – основная масса давилась в автобусах и троллейбусах, неслась по подземным рельсам пятью этажами ниже и просто катила по запруженным дорогам на своих частных, надежно шипованных колесах. Заметить лежащего внизу Сергея было непросто, а крикнуть или позвать на помощь у него не хватало сил. Острозубый капкан только и ждал момента, чтобы клацнуть повторно – теперь уже наверняка. Даже дышать Сергей старался редко и неслышно, чтобы не злить внедрившегося в грудину клыкастого зверя.
Он лежал на спине, с неудобно подломленной за спину правой рукой, и недоуменным взором царапал низкое небо. Было больно, но еще не было страшно. Вероятно, по той незамысловатой причине, что Сергей так и не осознал случившегося. Сердце? Но почему? Именно сейчас, именно с ним… Небо, большое и мудрое, предпочитало безмолвствовать, бледным безучастным лицом зависнув над ним, не плача и не хмурясь. В голову лезло непрошенное – следящий за облаками Андрей Болконский, кто-то там еще из героев отечественных фильмов. Все они вот так же лежали, гадая на кучевых странниках, как на кофейной гуще. Готовясь уходить вниз, люди смотрели вверх. В сумятице и хитросплетении небесных кружев каждый высматривал свое: кто-то – ангелов, указующих путь к сказочному тоннелю, кто-то – черный квадрат художника М, кто-то – туман над океаном, а кто-то – атомную катастрофу. Сергею небо представлялось гигантским иероглифом – переменчивым и созданным явно не людьми, а потому и дешифровке не поддающимся…
Он моргнул, и небо тоже моргнуло. Плащом фокусника свернулось и развернулось. Более ничем на лежащего внизу человека оно не отреагировало.
По слухам, миссионер-францисканец Диего де Ланда был настоящим трудягой. Всю свою жизнь этот энтузиаст посвятил уничтожению храмов, скульптур и фресок народности майя. В городе Мани этот удалой фанат спалил целую библиотеку рукописей,