– Наша взяла! – Карислав потряс в сторону леса кулаком.
– Рано радуешься, – тяжело дыша, осадил его Оборотень, помогая подняться пришедшей в себя Велене.
XXVIII
Словно в подтверждение его слов, неестественно быстро, как по мановению руки, сгустилась темнота.
– Хоть глаза выколи, темнее не будет, – озабоченно заметил Святомор.
– Нет, там вон что-то светится. – Велена приблизилась поближе к сотоварищам.
И верно, когда глаза привыкли к темноте, стало видно, что кое-где успели нарасти новые, совсем уже хлипкие на вид, но за то светящиеся грибы.
Оборотень прислушался. Навья, только что ликовавшая, снова была испугана:
– … место плохое, место дурное, беги пока цел, невредим.
– Кто это? – услышала вдруг Золотинка.
– Навья. Не нравится ей здесь.
– Ого! – содрогнулся Карислав и отодвинулся подальше. Что до остальных, то они не успели ничего сделать, услышали другое…
Это было похоже на шум морских волн, извечно накатывающихся на Лукоморье, только более непрерывный и приближающийся.
– Тьфу, тьфу, тьфу на все четыре стороны, беги же! – возопила навья.
– Ещё чего! – Оборотень не трогался с места.
– Беги, беги, это грибные духи за тобой идут, тьфу, тьфу, стопчут, сомнут!
И вот в лесу замигали жёлтые огоньки, заколебались странные тени, шум превратился в нестройный хор шепчущих голосов. И темнота заколыхалась, проявляя странные фигуры в широкополых шляпах или колпаках, с бледными, безглазыми лицами и тонкими руками. Они то двигались над землёй, то роились меж заросших мхом и лишаем деревьев, и всё время шептали безгубыми ртами, на разные голоса:
– Сгубим-м, сгноим-м, во м-мху похороним-м!
– Но-оги уноси! – взвыла навья прямо в ухо Оборотню, так что теперь все услышали.
– А снова кружить по лесу не будешь?
– Не-ет! Ещё и тропу, дорогу укажу!
– А меня в покое оставишь?
– Не могу! Ты мне даренный, обещанный, не могу, тьфу на тебя! Не могу!
– Ну тогда навечно у грибов останешься.
А духи приближались всё ближе. Венеды с беспокойством и надеждой оглядывались на Оборотня.
– Нет, нет, нет, нет, нет, нет! – затараторила, всякий раз придыхая, навья. – Другое проси! Я одна в замирье не доберусь, мне не погребённый, не сожжённый надобен!
– А ежели замену найду?
– Согласная я! Беги!
– На любую, не станешь кочевряжиться?
– На любую, лишь бы хоть чуть человетцем пахло!
– Ладно. Спасу тебя, – он оглянулся.
Духи замерли, окружив их стеной, толи готовились, толи ждали сигнала. Оборотню стало страшновато. Он вовсе не был уверен в том, что может с ними совладать. Как всегда, понадеялся на авось, а авось может и не вывезти.
– Ну