– Не знаем, – возразил Карислав. – А если бы и знали, всё одно сказанное голоском твоим соловьиным слушать и слушать.
– Расскажи, кто же другие грибы волшбит, особо те, что в ведьминых кольцах, – попросила Велена.
– А на другие – тоже свои духи есть, только часто бродячие и бездомные, и характером – кто ленив, кто сварлив, а кто и вовсе зол. Много их – мухоморники, поганочники, пакостюшки, гнилушки, опятушки, следушки…. Волшбят они где похуже, где погнилее, где деревья порчей тронулись, или истлевают уже. На еду редко какой из таких грибов идёт, за то на зелье колдовские – многие.
– Ну а кольца эти? – прервал виллу Карислав.
– А кольца ведьма какого угодно духа растить может заставить. И надо сказать, что вернее чем грибной дух, никто навью не задержит.
Обычно в лесу лешаки и другие хозяева следят, чтобы в лесу всего в меру было, чтобы поганочники только на дряхлые деревья налетали, а тут, смотрите, толи хозяина вовсе нет, толи нездоров он, столько здесь бездомных духов собралось. Несчастный хозяин и лес несчастный.
– Как раз, похоже, что мы в самую глубь идём, прямо к этим нехорошим.
– Тут, Карислав, правда твоя, – остановился Оборотень. – Водит нас кикимора. Может статься, что и навсегда в этом гнилушнике останемся.
XXVI
Оборотень упрямо шагал по лесу, ломал преграждавшие дорогу трухлявые высокие пни, покрытые похожим на ржавчину налётом, обходил ещё стоящие деревья, залитые коричневыми потёками или особо густо усеянные похожими на лошадиные копыта трутовиками. Но чем дальше, тем больше ему казалось, что они только глубже забирались в трущобы. А ещё, ему уже давно чудился чей-то нудный голосок. Он прислушался.
– Со сторожой полаюся, по кругу покатаюся… полаюся, по кругу покатаюся… Хорошо, весело…
Оборотень резко обернулся – никого, кроме венедов.
– … покатаюся, со сторожой полаюся…
Он передёрнул плечами, уж больно недобрая догадка пришла ему на ум:
– Навья?
В ответ раздался тихий, с придыханием, довольный смех.
– Со сторожой полаюся, по кругу покатаюся. Хорошо, весело… – снова завёл голос.
Насколько может быть опасна навья, Оборотень знал, но и терпеть наездницу не собирался:
– Я те покатаюсь! – разозлился он. – Я те так покатаюсь, что век помнить будешь! Ей, Святомор!
– Чего?
– Ты в ведьмачье кольцо не наступал, давай-ка, теперь ты поведёшь.
– Так я леса не знаю.
– Ну и ладно. Веди в самую глушь. Пока кикимору не найдём, отсюда всё одно не выбраться.
– В глушь? Это я могу! – согласился Святомор, гордо поправляя меч. – Это я быстро. Ахнуть не успеете, как заведу! – он рванулся напролом, нещадно давя усохшие порховки, испускающие тучи коричневой пыли, оседавшей на его едва очистившиеся от глины сапоги.
– Да