Недели без него. Я будто училась жить заново, все краски мира побледнели, выцвели в одно мгновение, оставив меня в черно-белой действительности. В ту ночь, когда он оставил меня, я ревела, казалось, что слезы не кончатся никогда… Потом стало хуже, внутри осталась сосущая пустота, я стала пустой оболочкой, подобием человека, для которого мир стерли ластиком. Я ничего не ела, почти не двигалась, все мои приготовления, вся моя бравада о том, что я смогу жить без него, не выдержали первого же испытания. Дни тянулись мучительно долго, потом грани отделяющие один день от другого стерлись, образуя вереницу глухого прозябания. На работу я не ходила, меня автоматически зачислили на больничный, после звонки прекратились, казалось, что сама жизнь вычеркнула меня из списка живых.
Я не спала, голова была тяжелой, воспаленные глаза всматривались в темноту предутреннего пробуждения. Тени становились прозрачнее, появлялись смутные очертания домов вдалеке, небо наполнялось новыми красками, звезды почти погасли… Первые звуки стали заполнять тишину, там за окнами все просыпалось и оживало. Я вдруг поняла, что впервые за эти дни вижу краски и слышу звуки. Я заставила себя встать, слабо покачиваясь, подошла к балконной двери и открыла ее, ворвался холодный ветер, он разметал мои волосы и проник в комнату, меня проняло до костей, мороз защипал по коже и вдруг… я рассмеялась. Брызнули слезы, я осела в проеме, подставляя свое теплое тело морозному утреннему солнцу. Я чувствовала, я дышала, и, наконец, я поняла, что выжила…
Я заставила себя поесть, приятная тяжесть наполняла желудок, теплом разливаясь по всему телу. Перерыв в квартире все вверх дном, я, наконец, нашла запылившийся походный рюкзак. Недолго думая, я загружала в него теплые вещи, немного еды, спички, соль, маленький походный топорик и охотничий нож. Сделав пару звонков по телефону, я выдернула шнур. Последний раз бросив взгляд на квартиру, проверяя, все ли выключено, я выскочила в коридор, заперла дверь, и, не давая себе возможности подумать, пустилась вниз по лестнице.
Снег приятно хрустел под ногами, солнце немного припекало лицо, от чистого, насыщенного кислородом воздуха кружилась голова. Я все никак не могла привыкнуть к лесному пейзажу, каждый раз внутри что-то трепетало, в груди что есть силы, билось сердце, почти до боли сжимаясь от восторга. Молодые елочки, присыпанные ночным снегом, приветливо махали мне лохматыми лапами, немногочисленная лесная живность носилась по своим делам, нисколько меня не смущаясь. Я с сожалением оторвалась от местных красот с их деловитыми обитателями, надо было собрать хвороста, ночные морозы с пронизывающим зимним ветром быстро выстужали старую потрепанную жизнью хижину, где я когда-то остановилась на ночлег, перешедший в долгое основательное жительство. Дни я не считала, моя рана требовала долгого лечения, и я дала себе слово быть терпеливой.
Вечер быстро окутывал все синими тенями, скрадывая контуры, приглушая цвета. В печи потрескивал живой огонь, разгоняя по щелям