– Я же сказал, что ты красотка, – блеснул ответной улыбкой Стив.
У них остались прежние имена, но появились новые документы и, как следствие, – новые биографии.
– Чем проще схема, тем она гениальнее. Никому и в голову не придёт искать нас под нашими же именами, – сказал Стив, когда Джанни засомневался в целесообразности столь необычного способа конспирации.
Джанни не стал спорить. Их уже и вправду некому было искать.
Чтобы как можно лучше вжиться в новый образ, подаренный неким уже лет пять как умершим инженером Стивеном Гордоном Дженкинсом, Стив ознакомился с основными принципами монтажа холодильных установок, вызубрил перечень изучаемых инженерами-монтажниками дисциплин и мог в двух словах охарактеризовать каждую из них.
Джанни же ни с чем таким не знакомился. Его тёзка, мирно спавший вечным сном на одном из забытых калифорнийских кладбищ, при жизни был не только горьким пьяницей, но и неплохим художником, а по части живописи у Джанни всегда было всё в порядке. Он любил искусство с детства и многое знал о нём.
После погружения в азы монтажа холодильных установок Стив лёг в одну из тех косметологических клиник, где не задавали лишних вопросов, и подкорректировал внешность. Выпрямились слегка оттопыренные уши, заострились скулы, стал тоньше кончик носа, засияли керамической белизной зубы, на подбородке появилась весьма украсившая его ямочка.
– Я не боюсь, что меня узнают, – объяснил он Джанни своё желание изменить внешность. – Меня попросту некому узнать. Но я должен вжиться в качественно новый образ.
– И как? Получается?
– Смотри. Вот он я, новый Стивен Гордон Дженкинс. У моего тёзки даже второе имя с моим совпадает. С ума можно сойти, будто он специально родился, чтобы помочь мне. Значит, так. Вот он я, Стив Дженкинс, двадцати восьми лет от роду, несколько лет назад окончил университет и получил специальность инженера – монтажника холодильных установок. Я сирота, родители погибли, когда мне было всего шесть. О чёрт! Это потрясающе, Джан, у холодильного Стива Дженкинса тоже погибли родители. Правда, их никто не убивал, они погибли в автомобильной аварии, но какая, в сущности, разница? Он рос сиротой, как и я.
– Зачем ложиться в клинику и при этом оставлять своё родное имя? – спросил Джанни.
– Пойми, макаронник, клиника и биография – часть моего нового образа, а имя – дань памяти о семье. Хочешь своё менять – меняй. Я уже предлагал, но ты отказался. Не приставай, лады?
И Стив пускался в длинные рассуждения о том, как важно состояние души для будущего успеха.
Он бросил курить гораздо раньше Джанни, часами тренировался в спортзале и ежедневно совершал тренировочные пробежки.
– Я должен стать новым Стивом Дженкинсом, – не уставал повторять он. – Тем Стивом, в которого поверят все. И в первую очередь – я сам.
Все два года подполья он готовил себя к новой жизни, и, видит бог, ему это удалось.
II
Нью-Йорк