Она могла часами разговаривать по телефону с подружкой, пока не заходил в кабинет начальник, и обсуждать все на свете, не особо обращая внимание на то, что в комнате кроме неё ещё три человека, которые не очень-то хотят быть в курсе подробностей её жизни.
Её манера одеваться была ещё более необычной, чем она сама: Надежда Владимировна одевалась исключительно на Черкизовском рынке и не считала нужным скрывать это, и искренне не понимала, как человек с МИДовской зарплатой может одеваться где-то ещё. Не знаю, где она стала покупать одежду потом, когда Черкизон закрыли.
Когда на улице зимой было очень холодно, Надежда Владимировна утеплялась очень сильно. Она надевала какую-то невообразимую шубу из меха дикого козла, точнее из кусочков меха этого самого козла, которой было уже довольно много лет и которая была ей уже маловата. Плюс у неё была такая же нелепая шапка на натуральном меху, завязывавшаяся под подбородком, которую она купила за какие-то копейки на одном из рынков в Киргизии, когда была там в командировке.
Однажды так совпало, что мы с Надеждой Владимировной уходили в одно и то же время с работы, и она пошла вместе со мной в метро (от МИДа до станции метро Смоленская идти пешком не больше пяти минут). Когда мы зашли в вагон и заняли места, на нас странновато смотрели люди. Честно говоря, я их понимала, потому что если посмотреть со стороны, Надежда Владимировна походила на человека без определенного места жительства: помимо нелепой одежды не в её пользу играл ещё и очень красный румянец на щеках, как диатез у детей, появлявшийся у неё после прогулок на морозе.
Работая в МИДе и глядя на некоторых сотрудников, особенно на Надежду Владимировну, у меня в голове часто пролетала мысль о блеске и нищете дипломатии. Блеском являлась престижная работа в центре Москвы в высотном здании, дипломатические привилегии и иммунитеты при работе в загранучреждениях МИДа, служебная машина с дипломатическими номерами, приемы в посольствах и т. д. При этом, работая в Москве, сотрудник МИДа, дипломат (здесь я имею в виду дипломатов младшего и среднего звена, потому что директора департаментов и управленцы выше уровнем зарплатой в принципе никогда обижены не были), получал мизерную, абсолютно неконкурентноспособную зарплату, на которую он/а должен/должна не только существовать, но также и кормить семью. Как это возможно? У меня в голове не укладывалось. Абсурд.
И огромное количество людей, целая высотка на Смоленской-Сенной площади, готовы были годами это терпеть. И это при том, что я пришла в МИД в две тысячи девятом году, то есть после повышения зарплат, а в начале