– Как его зовут?
– Ахмад Форш. Он держит игровые заведения, он из восточного квартала, один из заводил. Я не хочу знать, чем он занимается, но он вложил в мое дело деньги. Я не мог ему отказать.
– А он откуда ее взял?
– Его попросил кто-то, кому он не может отказать. Не знаю, я не спрашивал. О таком не говорят.
– Хорошо, еще один вопрос. Книга была на английском языке?
– Писал иностранец, текст пришлось редактировать. Но совсем немного. Да, она была на английском.
– Спасибо.
Кэррингтон слабо улыбнулся:
– Приятель, тебе было бы лучше, если б ты не нашел меня сегодня. Поверь.
Мишкин вышел из машины. В отдалении уже мигали огни скорой. Он дождался ее, ответил на неизбежные вопросы, дал номер телефона, послушно выслушал выговор за вмешательство, обещал прибыть в суд, если понадобится, и отбыл. До Лондона оставалось не более десяти миль, и где-то в этом городе находился Ахмад Форш, по словам Кэррингтона, настолько опасный, что лучше его не знать.
Чем он занимается? Наркотики, незаконная иммиграция, эксплуатация нелегальных мигрантов или всем понемногу? Более существенный вопрос: где его найти?
Поиск короля арабских разбойников Мишкин начал на следующее утро. Бродить по ночному городу он считал глупым и у себя в Киеве. Еще глупее делать это там, где ты не знаешь вообще ничего.
Оставалось только пожалеть, что сейчас при нем не было обоих парней. Дима, в силу профессии, должен был знать об этом чуть больше, ну а уж Сережин опыт вообще неоценим в данной ситуации. Все его сведения о преступном мире ограничивались криминальной хроникой и все теми же фильмами конца 90-х.
Однако, Кэррингтон упомянул восточный квартал – надо полагать, не в территориальном смысле «восточный», и упомянул игровые заведения.
Поиск «восточного квартала» Мишкин начал с ближайшего паба. Тут он с удивлением обнаружил, что пабы открываются не раньше одиннадцати. Пришлось потратить это время, слоняясь по улицам. В магазинчике на углу он раздобыл кусок колбасы, хлеб и воду, в ближайшем сквере на скамейке сделал привал. Ну вот, если у кого-то из прохожих есть иллюзии о том, как завтракают русские туристы, то, пожалуйста, подходите и смотрите. Светило солнце, воздух был по-утреннему свеж, чирикали вездесущие воробьи. Иннокентий Борисыч втянул в себя воздух и подставил закрытые глаза свету. Марина иногда замечала, что он невнимателен. Когда они куда-либо шли, он всегда о чем-то говорил, это обычно было что-то важное. А она невпопад прерывала его рассуждения восклицанием вроде «Посмотри, какое дерево!» или «Какое темное сегодня небо!» Он с удивлением обнаруживал тогда, что почти не видит окружающий мир. Видеть, как видела она – в ярких и подробных оттенках, он мог лишь иногда, когда его голова не была занята решением очередной задачи. Т.е., почти никогда. Последние месяцы, после того, как ее не стало, он иногда насильно останавливал рассуждения и начинал присматриваться к месту, в котором эта прихоть заставала его на этот раз. Сегодня был свет, узкая дорожка аллеи в