И даже более чем. На улице Иннокентий Борисыч убедился в успехе своих действий. От самого клуба за ним шли трое. Не вплотную, но и не отставая, они уверенно преследовали его, зная, что рано или поздно они окажутся в пустынном месте, где больше не будет никого. Будучи чужаком и не зная территории, Иннокентий Борисыч не сомневался, что момент этот настанет даже раньше, чем они ждут.
Неожиданно темный силуэт выскочил навстречу. Сзади обрушился удар, другой. Падая, Мишкин увидел их лица. «Убьют», понял он.
Из дневниковых записей Марины
Ты все время занят. Ты приходишь с работы, но и дома говоришь только о работе, о своих встречах, чувствах, делах, отношениях с другими людьми. Когда последний раз ты спрашивал, чем я занималась сегодня днем? Чем я живу, о чем думаю? Ты ничего не знаешь обо мне. А я знаю о тебе все. Если какая-нибудь женщина придет и скажет вдруг: «Мадам, я любовница Вашего мужа» – я только рассмеюсь в ответ. Потому что я знаю о каждом часе твоей жизни. Но обо мне ты не знаешь ничего, кроме моей внешней оболочки. Ты поставил меня на постамент под названием «идеальная жена», и теперь я не могу шевельнуться, не могу вздохнуть. Я не живу, я стала статуей. И любишь ты не меня, а статую. Ты меня не любишь.
Лондон, 2005.
Первый же удар согнул его пополам, второй – сзади, должен был попасть по затылку и разбить его голову, но, в тот момент он уже падал, согнувшись. Уже возле земли неловко повернулся на бок и увидел их лица. Стоявший ближе всех занес ногу для удара. «Убьют», понял Мишкин. Это была холодная констатация факта. Когда-то давно он занимался айкидо, как множество молодых людей в девяностых. Но это было двадцать лет и двадцать килограмм назад, до сломанного носа, вывихнутой челюсти и поврежденной спины. Против четырех – молодых и здоровых – никаких шансов.
Удары продолжались, но вдруг он понял, что слышит лишь звуки ударов, а боль – это боль от уже нанесенных. Кто-то дрался, но его больше не били. Раздалось несколько криков, затем звуки драки смолкли, кто-то помог ему подняться и куда-то повел. Следить за событиями было сложно, темнота урывками наползала и отползала обратно, затаиваясь, как зверь в засаде.
Когда он пришел в себя настолько, чтоб видеть и думать, они уже ехали в машине. Мимо мелькали огни улиц. За рулем сидел Сережа.
Как же хорошо! Жить, просто жить…
– Вы с ума сошли! – были первые Сережины слова. – Вам нельзя ходить по городу одному. А вы к тому же нашумели, только ленивый не слышал о том, что вы ищете Форша.
– Да, получилось плохо. – Констатировал Иннокентий Борисыч. – Спасибо, Сережа. Огромное спасибо. Ты спас мне жизнь, они меня чуть не убили.
В ответ тот что-то пробурчал.
– В отеле что-нибудь осталось? – Через некоторое время спросил он. – Что-то нужное? Документы, деньги?
– Деньги.
– Сколько?
Мишкин