В далекий рейс своих воспоминаний.
Мне рокот волн напоминаешь ты,
Когда твой голос звонкий напевает
Мелодию нехитрую пластов
Заезженных, испорченных иглою.
Я уношусь до дальних островов
Моей любви, окутанных порою
Туманом призрачным холодноты
Твоих объятий и нежарких поцелуев…
В мечтах, быть может, много простоты,
Но не всегда воспоминание балует
Своим приходом нас, бежавших вскачь,
Мы не кричим: «Остановись, мгновенье!»
Нам некогда услышать детский плач,
И время не одарит нас прозреньем.
Прошли года сплошною чередой.
Когда-то нас манило честолюбье,
Мы изнывали в толпище людской,
Без цели напролом шли на распутье.
Вину отцов сводили в пустоту
И за корысть считали достиженья.
Задумавшись, идущих на войну
Мы отвращали от грехопаденья.
Обидно, время не торопит нас,
Мы не спешим быть миру благодарны.
Уходят лучшие, уходят без прикрас,
Нас, нищих, оставляя на закланье.
Честолюбивых замыслов рабы,
Мы поклоняемся кумирам ложным,
И размножают баловней судьбы
Порывы ветра к переменам модным.
«Ах, нам счастье дается, дается…»
Ах, нам счастье дается, дается.
Белокрылые к выси летят купола.
А над морем несется, несется
Белых чаек крикливых тоска.
Мы затравленным взглядом озреем, озреем
Землю грешную с великолепной выси,
И крупинки добра мы засеем, засеем
В душах тех, не способных ко лжи…
И в очищенных душах проснется, проснется
Задремавшая совесть погасших сердец…
Ах, нам счастье дается, дается,
Как поэту терновый венец.
«Промчитесь вы, промчитесь, облака!..»
Промчитесь вы, промчитесь, облака!
Не растревожьте сонную печаль,
И зимних дум заснеженных тоска
К моим воспоминаньям не причаль.
Вы проплывите в гордой высоте,
Открещиваясь пухлыми перстами
От тягот, что с лихвой лежат на мне,
Как на могиле одинокий камень.
Вы отдавайтесь ветру, как любимым,
Его объятья – страсти завихрен!
…На этом свете многие гонимы
И безучастны, как немая тень.
«Я соткан из печальных нитей…»
Я соткан из печальных нитей,
Из грустной пряжи связана душа,
Но Бог тоски меня, как свитер,
Распустит, не спеша.
И, словно голый перед миром,
В извивах нервов, жил, крови
Предстану, ужасая видом
Всех, жаждущих любви.
Они проклятьям и глумленьям
Открытый взор мой предадут,
Насмешкой ранят и презреньем,
Как грязью обольют.
И я, оболганный, гонимый —
По жизни, как на волоске —
Я припаду