«Тревожная дурь наполнила сердце печалью…»
Тревожная дурь
Наполнила сердце печалью.
– А брови не хмурь, —
Сказала ты мне на прощанье.
Разлука, как боль,
Хоть мучит, но жить позволяет,
А сердце одно,
Той боли оно не желает.
С тоскою в груди
Теряем последние силы.
Что там впереди?
Не крест ли? Любви ли кончина?
Иль нам суждено
Летучим Голландцем по свету
Не версты мотать —
Накручивать горькие встречи?
Зачем мы тайком
Вздыхаем и грустью страдаем? Вопрос не поймем…
Ответа, тем паче, не знаем.
«Вновь растаял дым…»
Вновь растаял дым,
Дым, что был тобою.
Вновь я стал немым,
Вновь гоним судьбою.
Корчит рожи мим,
Роком что зовется,
Стал я вновь глухим,
А глухим неймется.
То ли слышу звон,
То ль стучит подкова.
Изрыгаю стон,
Сердце ищет крова.
Но я стал немым,
Стон приснился ночью…
Вновь растаял дым,
Что ж я рожу корчу.
(июнь 1990)
«Я по крупицам соберу…»
Я по крупицам соберу
Былого светлые страницы. Что было черным – я сотру,
Как день, что вновь не повторится.
Лампадка копотью чадит,
Свеча настольная теплится.
В камине памяти сгорит
Моя печальная страница.
И кажется, сгори она —
Пройдет съедающая мука,
Но вновь напомнит мне зола
Греховную насущность духа.
Мне вновь напомнит, как я жил,
Не оставляя дань пробелу…
Я словно ниточкой пришил
К груди печальную эмблему.
Но словно на эмблему зла
Безликая толпа взирает…
Не открывая кошелька,
Плевками милостню бросает.
Омовение
Рассекают небо надо мной дожди,
И парит земля в туманной хмарине,
Словно с Господом заключено пари,
Сколько можно выжать с туч испарины.
Словно в мраке поднялась Господня длань
И направила на наши головы
Всю небесную высокую печаль,
Омраченную его невзгодами…
Омовение небес приняв душой,
Не могу, простите, успокоиться.
И без лжи, не за холодный упокой
Мои губы, содрогнувшись, молятся.
Развернувшись к хмарным небесам лицом,
Принимаю капли, как пощечины,
Что небесным и всевидящим перстом
Отхлестали за грехи мои с просчетами.
На Арбате
Воспоминание, как тихий ужас,
Преследует меня кошмарным сном.
Я мысли отгоняю, поднатужась,
Стараюсь вовсе думать о другом.
Увиденное, словно жути