И отвернутся и враги,
Я не допью бокал на счастье,
Как не допил бокал любви…
Издателю
Я пишу Вам письмо,
И без тайного умысла, и без тревоги.
И не тешу свое честолюбье напрасной игрой.
Мне в себе не сдержать
И усталые мысли, и боли,
Я устал этот мир называть «дорогой».
Может, кто-то прочтет
И подумает: странный был парень,
И увидит меж строк – одинокий хандрит оптимист.
Но кому-то понравится
Режущий запах печали,
Что исходит миазмом с исписанных в грусти страниц.
Я пишу Вам письмо,
Не надеясь на Ваше вниманье,
Не жалея напрасно утраченных лишних минут.
Наше время, как сон,
Все проходит в немом ожиданье;
Мое поколенье людей с потерянной верой живут.
А без веры нельзя!
Достоевский воскликнул в прозренье,
Что будет безумный наш мир красотою спасен,
Но пока красота,
Возведенная в ранг воскресенья,
Убивает замедленным ядом всех тех, кто влюблен.
Я пишу Вам письмо,
И не жду ни ответа, ни взрыва;
Ваш холодный отказ я приму хладнокровным умом.
И боюсь одного:
Не жалел бы я после с надрывом,
Что я душу в стихах обнажил и отправил письмом.
«Горечь разлуки…»
Горечь разлуки,
Горечь прощания —
Жаркие муки
Гасят сознание.
Встречи туманны,
Ясны те проводы,
Взглядом желанным
Что переполнены.
Баллада о колбасе
Посвящается Яковлеву Александру по кличке Мафия
Посылку с колбасой
Прислали к нам в общагу,
Но только дело в том —
Владельца не сыскать.
С хмельною головой,
Растратив всю зарплату,
Кусок мясной ножом
Решили разрезать.
Болванка колбасы
Отдалась на закланье,
Но Мафия – закон,
Отрезал полкуска.
– Сходи-ка покурить, —
В лицо ему сказали…
Когда вернулся он,
Осталась кожура.
Не в царский манускрипт
Я приглашаю верить,
Без лишней трепотни
Открою вам секрет:
Как исполинский кит
Бросается на берег,
Так Мафия с тоски
Бросался на паркет.
Но это полбеды,
Ведь мафия – бессмертна,
Слезу смахнув с лица,
Он местью воспылал.
С колбасной кожуры
Врагам на страх, навечно,
Четыре узелка
На память завязал.
И надо было зреть,
Как отвалилась челюсть,
Когда на свой вопрос:
– А чья же колбаса? —
Услышал он ответ,
Расскажут – не поверю:
– Да наша, голубок!
– Как наша?
– Да