Я чувствую, как напрягаются вокруг меня его драгуны.
– Ага, попался, – не спорю я. – Так и так мне – конец, так что сдам уж сразу всю контору. Я – американский, натовский, китайский, ну и еще какой-то шпион. Сдаю родину на вес в вонючих тоннелях; своих сливаю – копейку получаю. Арестуй меня, начальник! – говорю я со всем доступным мне апломбом и протягиваю вперед сложенные вместе руки. Они не дрожат.
Несколько секунд Мстислав стоит молча, потом начинает хохотать. Хохот зарождается где-то в его недрах, и постепенно вырывается наружу, как пар из паровозного котла. Наверно, так смеялся бы локомотив “Сармат”, если бы мог. Драгуны несмело подхватывают это веселье, и вот уже мы все смеемся от души, а где-то в отдалении громкоговоритель вещает о введении режима “Б”.
– Насмешил ты меня, – говорит Левченко. – Остался еще порох в пороховницах у Пятро, ниче не скажу! – Слава слегка хлопает меня по плечу, и в плече неприятно похрустывает. Про Мстислава говорят, что он на спор пробивает кирпичную кладку с трех ударов. Я не сомневаюсь, что при желании он мог бы оторвать мне голову, и я никак не смог бы его остановить, окажись он ближе чем в десяти метрах от меня. Это придает дискуссиям с ним специфическую окраску.
– Честно говоря, Пятро, никто меня никуда не отправлял, – признается Слава. – Нам поставили вводную – установить пэриметр вокруг Универмага. Перекрываем улицы, разворачиваем артыллерию. Атомолет вот прилетит с форпоста… Я до тебя просто так докопался, если честно. Скучно мне стало, веришь, не? Оборону развернул, командование послал – вся ночь свободна. Пошел погулять, вижу – колодец. Думаю – дай пошлю бойца, посмотрю, кто там плавает. А тут – ты! Ладно, Пятро, – подумав, говорит Левченко. – Пойдем отсюда, что ли. Пошли, пошли, а то вот опять ветэр подымается.
Под отвратительные шуточки, Слава выпроваживает меня со двора. Последнее, что я вижу перед тем, как уйти – это драгунов, снова открывающих люк, из которого я появился. Один из них держит наготове гранаты, другой – пулемет.
***
Несмотря на поздний час, на подъезде к Универмагу движение живее, чем днем. Каждые несколько минут приходят и уходят грузовики, проносятся броневики, перекрыв всю дорогу, прокатывается грозная махина ИТЛ-1. Крыша Первого Универмага – самая большая посадочная площадка в пределах города, не считая Зенитной Башни, конечно. Готовится что-то серьезное – в окрестностях торчит как минимум половина драгун Левченко. Во всех окнах Универмага горит свет. В покосившемся переулке стоит броневик, в который желтоглазые, безносые рекруты затащили пару сильно недокормленных девиц. Коротенькие платья последних, перешитые из формы, теперь валяются на бетонке; стоны заглушает чавканье, скрежет роговых пластин