И по вагону снова покатился смех, еще больший и громкий.
– Какие взносы, браток? – это собригадники уже наседали на комсорга. – Да мы и сами пропьем! Не волнуйся, не хуже тебя с твоим вэлкаэсэмом.
И уже ко мне:
– Пает, с получки – под тополя! И никаких в «завязке». Пьем за родную Советскую власть, партию и комсомол. Вперед – к победе коммунизма!
И снова – смех и хохот. Кто-то крыл матюгами комсорга, кто-то вдогонку кричал ему «сука» и «дармоед», «а ну, комсюк, полезай в вагон, узнай, как взносы достаются!».
И долго еще в тот теплый день и даже после подкалывали меня моим комсомольским прошлым и все поучали: брось, мол, ерепениться, сопли душевные в «столбик» размазывать. Иди в комсорги да взносы «стреляй». Лучше заработка нету, всегда свежая копейка в кармане будет…
Так, побыв в комсомоле что-то около пяти годов, с армейского лета 73-го по январь 78-го, когда меня турнули из редакции, я навсегда расстался с комсомолами-партиями. Меня и по сей час в них калачом не заманишь. Потом, вспоминая эту нелепицу с комбинатовским комсоргом и комсомольскими взносами, я все задавался вопросами: «Что же они меня раньше не хватились? Прошло уже больше двух лет, как я болтался по разным шарагам, пил напропалую, было, что и рукой на себя махнул, мол, пропадать, – так с музыкой! Хоть с похоронной, но все же с музыкой. А тут – явление комсорга…
Потом, по прошествии не одного и не двух лет, я-то понял, по чьей команде и почему тогда на погрузочной площадке Пинского химкомбината «нарисовался» тот комсомольский мальчик…
В то же лето 1980-го моя бывшая жена снов стала женой. Я этому очень обрадовался, а еще больше тому, что вскоре она на совсем укатила из Пинска.
Ну, а осенью меня ждала еще большая радость. Наверное, самая большая, какая была у меня в жизни. Из издательства позвонили в «Полесскую правду» (у меня тогда не было телефона, я жил все еще в частном доме и таких, как мы, телефонами не баловали) и попросили передать мне, чтобы я приезжал получать аванс за свою первую книгу стихов. Признаюсь, поначалу я даже не поверил. Все было так неожиданно.
Как я узнал уже в издательстве, это редактор и поэт Хведор Черня, теперь многими неблагодарно забытый, уговорил Сергея Законникова, бывшего тогда завсектором печати отдела идеологии и пропаганды ЦК КПБ разрешить издать мою книгу. Спустя полгода, книга вышла. А еще спустя три месяца, я летел в Красноярск. А дальше поездом – под Усть-Илимск. Там, в геологоразведкеработал начальником мой большой друг В. У него уже с полгода по моей рекомендации отирался и Котя. Вот я катил к ним, ибо не хотел подводить своих минских покровителей. Был уговор: если что – за пределы Белоруссии.
Из Минска до Красноярска, помнится, восемь часов лету. Так что, слово свое я сдержал. Правда, улетел я еще по одной причине. Но об этом когда-нибудь в другой раз.
Может быть…
2000
Выхожу один я на дорогу…
А навстречу –