Серов неопределённо пожал плечами, и она всполошёно подумала:
«Да отверзи ты, наконец, уста… Не томи меня, охламон… Неужели ты всерьёз полагаешь, что нет у меня гораздо более действенных рычагов для тебя, нежели бабские слёзы и нюни?..»
Он явственно ощущал её нетерпенье, досаду и страх и всё более наслаждался чужим страданьем…
«Он болезненно хочет моего полного униженья, – помыслили она хотя и печально, но ясно и трезво, – ну что ж, я готова и на махровый подхалимаж, и на пресмыкательство. Беспочвенные мечтанья вкупе с иллюзиями для меня теперь смертельно опасны… Но при крайней нужде моя роль получится не хуже, чем в первоклассном театре… Эка невидаль… Я ведь могу искусно актёрствовать… Но уж тогда не взыщи…»
И она кротким голосом произнесла:
– Памятью вашей сестры я заклинаю вас! Прошу вас благосклонно внять моей скромнейшей просьбе… Я ведь уповаю на ваше благородство… Ничего другого мне уже не осталось. И вы – последняя моя надежда… Ведь благодаря именно моей бескорыстной жертве ваша сестра умирала в достойной обстановке. – Алёна едва не сказала «окочурилась». – Если бы не я, то хворую Галину судейские чиновники непременно упекли бы на вшивые нары в отдалённой лагерной зоне со скудной пайкой. Ведь проказливую шахиню могли бы запросто упрятать за прочные и ржавые решётки, ибо фискальные нарушенья в наших корпорациях были весьма многочисленны. Но я самоотверженно приняла удары и вину на себя… И вашу родную сестрицу увезли в эксклюзивный госпиталь, где она комфортабельно зачахла среди санитарок, фельдшериц и престижных врачей, которые сноровисто и нежно кололи богатой пациентке инъекции щедрейших порций морфия без примесей… И она не страдала от физической боли… И не было конфискации…
И вдруг Алёна поперхнулась и нервозно умолкла, а затем она, не дождавшись от мрачного и надменного хозяина усадьбы ответной реплики, молвила:
– Да и вам, несомненно, претили бы прокурорские дрязги и разборы с вашей сестрой. Успешной карьере не способствуют позорные свары с юстицией… особенно в недрах секретной конторы, в которой вы служили… А ведь меня в следственном комитете усердно спрашивали о тех пикантных слухах, которая ваша сестра беззастенчиво распускала о своих, – якобы сексуальных, – связях с вами… Речь шла об инцесте, о кровосмесительстве… Ваша отчаянная сестра сочиняла эти срамные и гадкие сплетни для