Серову истово верилось, что он оплачивает пробужденье в себе мистического зверя резким сокращеньем своей жизни… А ещё он страшился того, что мистический зверь окончательно сольётся с его человеческой личностью и заставит его поневоле постигнуть мерзкую и самоубийственную истину о самом себе…
В психическом состояньи «мистического зверя» Вадим Серов почти мгновенно избавлялся от человеческой логики и сразу начинал крайне жестоко действовать только по рефлексу или наитию. И порой Серову маниакально хотелось разом отбросить эту свою мучительную раздвоенность и окончательно преобразиться в мистического зверя. И тогда Серов люто и нервно презирал самого себя за то, что его постыдная боязнь перед скорой смертью мешает ему осуществить такое весьма полезное, – как ему казалось, – намеренье…
А начало его романа уже нравилась ему. В прологе и лирично, и просто было описано хуторское захолустье средь болотных дебрей. И Серов чувствовал в этом прелестном описаньи аромат и пряность дворянской классики…
3
Серов в уютной лесной усадьбе вёл размеренную и монотонную жизнь; он очень редко покидал своё удобное поместье и без роздыха предавался писательским трудам… Серов просыпался на ранней заре и после бритья и умыванья в студеной воде съедал натощак две ложки густого целебного мёда, а затем выпивал стакан холодного, но кипячёного молока. Вскоре в своём просторном кабинете Серов доставал из стального сейфа большую коленкоровую тетрадь с упругими листами в мелкую клетку. Потом вальяжный Серов в тёмной шёлковой пижаме валился на коричневый мягкий диван с обивкой из натуральной кожи и засовывал под свой левый бочок пару тёмно-багровых подушек из лебяжьего пуха. Серов часто писал и черкал в своей тетради именно лёжа и всегда французской ручкой с чёрным гелиевым стержнем. Каракули из тетради переносились в мощный компьютер, на котором Серов упорно уточнял, обрабатывал и шлифовал свой текст…
В большой коленкоровой тетради Серов, опираясь на левый локоть, лихорадочно кропал на диване всегда в режиме «потоков собственного сознанья»: без точек, запятых, абзацев, ритмов, кавычек и тире… Термин: «потоки собственного сознанья» придумал сам Серов… Писанье в таком режиме было самой приятной для Серова частью творчества, поскольку он уже полюбил бурленье своих фантазий и отсутствие ограничений для разума… Буйство мечтаний и грёз Серову мерещилось поэтическим вдохновеньем; в такие миги он безмерно и заморочено гордился самим собой и непоколебимо верил в собственное величье…
Однажды Серову вдруг поверилось, что полный отказ от сексуальных связей резко повышает