Меншиков побагровел. Однако он поборол свой гнев и произнес:
– Так вот-с резоны, по коим ее величество не может согласиться на вашу слезную просьбу: первое – что избрание Морица герцогом Курляндским вредило бы интересам российским и польским, а второе – что вступать вам с ним в супружество неприлично, так как он рожден от метрессы, а не от законной жены. От такого брака произошло бы великое бесчестие и ее величеству, и вашему высочеству, и всему государству. Я удивляюсь, как Петр Михайлович Бестужев не предупредил вас об этом. Вообще многое мне является странным в поведении господина резидента. Как мог он, имея указ ее величества и ведая сего дела важность, допустить избрание Морица сеймом? По-видимому, он чинил факции, и об этом я имею особенный указ.
Анна Иоанновна вспомнила, что наступил момент начать «заступу» за своего старого, верного друга, и в бурных, горячих словах стала обелять Петра Михайловича, принимая ответственность за все совершившееся только на себя.
– Я покорно прошу ее величество и вас, ваша светлость, Бестужева ни до какого бедства не допустить и чтобы он был при мне по-прежнему, – закончила герцогиня.
Меншиков, поклонившись, сказал:
– Я обещаю это вам, ваше высочество, при непременном условии: вы должны постараться опровергнуть усердие Морица и вместо того учинить деяние, которое ее величеству будет благоугодно.
На секунду Анна Иоанновна задумалась. Глухая, тяжелая внутренняя борьба происходила в ней.
«Я, я сама, своими собственными руками должна рушить то, что так дорого и мило моему сердцу! Это ль – не искус великий, не пытка? До чего они жестоки!» – закружились мысли в голове несчастной женщины.
– А ежели я не соглашусь на это? – подняв голову, спросила она.
– Тогда Бестужев понесет суровое наказание за свою вину, а вам, ваше высочество, придется испытать на себе всю силу гнева и опалы государыни императрицы. Вам будут предстоять тяжелые дни, – спокойно ответил всесильный временщик.
– Но как же я могу помешать случившемуся? – воскликнула вконец измученная герцогиня Курляндская.
– Вы, ваше высочество, потрудитесь по приезде в Митаву призвать к себе канцлера Кейзерлинга и приказать ему представить курляндским управителям и депутатам те резоны в опровержение избрания Морица, которые я имел честь только что сообщить вам. Тогда все дело окончится благополучно: вы заслужите особенное благоволение ее величества. Бестужев останется при вас…
– А герцогом Курляндским кто же будет? – быстро спросила Анна Иоанновна.
– Или герцог Голштейнский, или я.
– Вы?! – вырвался у Анны Иоанновны возглас удивления.
– Да, я, ваше высочество.
Герцогиня провела рукой по лбу.
– А-а… теперь все понимаю… все, все!.. – вырвалось у нее, а затем она круто повернулась и пошла к выходу из зала; но в дверях остановилась и глухо бросила светлейшему: – Хорошо!..