Мир в декорациях. Ирина Садовская

на сцену, хотя родственники и знакомые ее отговаривали. А парижская тетка Кейт писала: «О, бедная Стелла, ты совершила безумный поступок!.. Тебя ждут стыд и унижение от того, что выставляешь себя на позор перед добропорядочными людьми».

      Но незаурядное, оригинальное дарование стало очевидным сразу. В ее красоте было какое-то неповторимое, тревожащее обаяние; высокая, стройная, худая, с беспокойной грацией движений, она передавала чувства своих героинь с удивительной страстностью. «Когда я вышла впервые на сцену, то почувствовала, будто зрители очень далеко от меня и надо непременно дотянуться до них. Думаю, что это всегда главная задача для актера, и всем приходится так или иначе ее решать».

      У нее не было профессиональной подготовки, и потому каждый спектакль требовал колоссального напряжения нервов и физических сил. От перенапряжения голосовых связок она даже потеряла голос, доведя себя до нервного истощения. Разговорный голос вскоре восстановился, но певческий так и не вернулся. Прошло больше пяти лет замужества, а от ее восторженности и легкомыслия не осталось и следа. В ней вдруг открылась большая сила внутреннего сопротивления невзгодам и упорство в их преодолении. Врожденный ум Стеллы раскрыл ее склонность к наблюдательности, к юмору, а подчас сарказму и помогал бороться с жизненными неприятностями. С годами неуравновешенный характер миссис Кэмпбелл, с дикими вспышками и неистовыми взрывами, превратился в легенду, которая тащилась вслед за ее славой, как шлейф.