Пересекаю мост через Свислочь, прохожу мимо метро и поднимаюсь на второй этаж открытой галереи торгового центра. Витрина цветочного магазина. Интересно, как бы отреагировала навка, если бы я купил ей цветы? Упала бы в обморок? Или плюнула в меня?
Я пристально вглядываюсь в каждую проходящую мимо особу женского пола, вбирая в себя все впечатления о них, от каблучков туфелек или шнурков кроссовок до цвета глаз и причесок. Некоторым барышням это нравится, и они улыбаются в ответ; кое-кто из них, судя по реакции на мои взгляды, был бы не прочь и познакомиться; некоторые возмущенно фыркают и отворачиваются, а одна так прямо чуть не вывернула шею, оглядываясь в ожидании оклика. Чтобы поддразнить ее, смотрю, не отрываясь, вслед. Девушка останавливается, начинает рыться в сумочке, оглаживает платье на бедрах, искоса посматривая в мою сторону из-под светлой прядки волос. Не дождавшись никакого ответного сигнала, поворачивается и продолжает свой путь, виляя очаровательным задом так, что легко смогла бы подмести улицу, привяжи к ней метлу. Все не то.
Но вот что-то неуловимо знакомое привлекло мое внимание в поднимающейся по ступенькам на галерею очередной красотке. Навка! Заметила сразу, приветливо машет мне рукой. «Я же говорила, волк», – именно так расцениваю я этот жест. Ослепительная внешность и эффектная фигурка чуть изменившейся с момента нашей последней встречи приближающейся девушки завораживает не только меня: каждый прошедший мимо мужчина пытается обратить на себя ее внимание. Даже двое, судя по манере поведения и одежде, гомосексуалистов, вихляющейся походкой совершающие предобеденный променад, толкают друг друга локтями, показывая на нее.
Она подходит ко мне: свежая, как цветы, которые я хотел купить, чтобы озадачить ее. На лице никакой косметики, а впечатление такое, что визажисты работают над ее внешностью круглыми сутками и солнечные очки с черными стеклами только добавляют ей шарма. Тело навки скрывает не традиционная белая туника Навье, а обнажают стильная блузка и шорты. Над кроссовками изящные лодыжки переходят в удивительно стройные загорелые ножки. Навки загорают? Или их тело такое от рождения? Я удивлен не ее модельной внешности, а современностью наряда и раскованностью, словно она все время живет в крупном мегаполисе. Впрочем, к удивлению ее красотой я уже должен бы и привыкнуть. Дом навки, дом живущей не так – это Навье, а там только крайности внешнего вида – или омерзение и ужас, или великолепие и ослепительность.
Навка улыбается и молчит. Все верно, она уже здоровалась по телефону. Мы пристально смотрим в лица друг другу, то есть, я смотрю в свое отражение в ее очках, а она на меня, наверное. Девушка настолько красива, что я сглатываю слюну прежде, чем начать разговор с грубости.
– Какие же сволочные дела привели представителя элиты нечисти в Минск?
Улыбка навки не поблекла, но она чуть-чуть нахмурилась:
– Обозвать вместо приветствия – это даже