Евсей Лазаревич Слоним, его жена Слава Борисовна и их дочери Елена, Вера и Софья бежали из революционного Петрограда. В начале 1921 года, после долгих мытарств в Восточной Европе, они обосновались в Берлине. Как говорила мне Вера Евсеевна, она «прекрасно отдавала себе отчет» в том, насколько Набоков талантлив, еще до знакомства с ним, «хотя и жила в нелитературных кругах, среди бывших офицеров»[6]. (Несколько странный выбор компании для молодой еврейки из России, учитывая, что в Белой армии процветал антисемитизм. Однако еще во время бегства из России сестры Слоним сумели своим мужеством покорить враждебно настроенного по отношению к ним белоармейца, обретя в нем защитника; еще она утверждала, что в Берлине было много порядочных белых офицеров.) Самые первые стихи Набокова, которые она вырезала из газет и журналов[7], относятся к ноябрю-декабрю 1921 года: ей тогда было девятнадцать лет, а ему – двадцать один. Через год молодой Сирин, уже часто публикующийся в эмигрантских журналах и антологиях как поэт, автор рассказов, эссеист, рецензент и переводчик, поразит книжный мир берлинской эмиграции своей работоспособностью[8]: ноябрь 1922-го – «Николка Персик» (перевод романа Ромена Роллана «Кола Брюньон»); декабрь 1922-го – шестидесятистраничная подборка новых стихов «Гроздь»; январь 1923-го – 180-страничная подборка стихов последних лет «Горний путь»; март 1923-го – перевод «Приключений Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла («Аня в стране чудес»).
Привлекательную, сильную духом и влюбленную в литературу молодую женщину особенно интересовали романтические обертоны недавних стихов Сирина. 28 марта 1922 года погиб отец Владимира Набокова, и родители жизнерадостной красавицы Светланы Зиверт позволили ему заключить с ней помолвку, несмотря на то что невеста была гораздо моложе жениха – семнадцать лет против его двадцати трех. Стихи, которые он писал Светлане в первый год их знакомства, и составили его поэтический сборник «Гроздь». Однако 9 января 1923 года ему было объявлено, что помолвка расторгнута: она слишком молода, а он, поэт, имеет недостаточно определенные виды на будущее.
Если после знакомства Набокова со Светланой стихи полились, то после их расставания они хлынули бурным потоком. В следующие месяцы в эмигрантской прессе появился целый ряд стихотворений, посвященных любовной утрате. В марте Сирин опубликовал «Жемчуг»[9] («Посланный мудрейшим властелином / страстных мук изведать глубину… Я сошел в свою глухую муку, / я на дне. Но снизу, сквозь струи, / все же внемлю шелковому звуку / уносящейся твоей ладьи»)