Какое старомодное имя.
– Эсми-и-и!
«Вернись…»
Затем он почувствовал прикосновение. Услышал голос.
– Ты все такой же обаяшка, как я погляжу… Потрепанный старый пес.
Свет факелов.
Ее тонкие руки, обхватившие его.
Они, спотыкаясь, брели сквозь толпу. От Эсменет пахло камфарой и кунжутным маслом, словно от фанимского торговца. Неужто это и вправду ее запах?
– Сейен милостивый, Акка, ну и видок у тебя!
– Эсми?
– Да… Это я, Акка. Я.
– Твое лицо…
– Какой-то галеот, скотина неблагодарная…
Горький смех.
– Таковы отношения Людей Бивня и их шлюх. Если не можешь ее трахнуть, вмажь покрепче.
– Ох, Эсми…
– Если судить по набитости морды, так я по сравнению с тобой просто девственница из знатного семейства. Ты слыхал, как я орала, когда тот тип пинал тебя ногой в лицо? Что ты там вообще делал?
– Н-не знаю точно… Искал тебя…
– Тс-с-с, Акка… Тс-с-с… Не здесь. Потом.
– Т-только скажи… М-мое имя. Т-только скажи его!
– Друз Ахкеймион… Акка.
Он заплакал и сперва даже не понял, что Эсменет плачет вместе с ним.
Ведомые, возможно, одним и тем же порывом, они отступили в темноту, упали на колени и обнялись.
– Это и вправду ты… – пробормотал Ахкеймион, увидев отражение луны в ее влажных глазах.
Эсменет рассмеялась и всхлипнула:
– Вправду я…
Его губы горели от соли смешавшихся слез. Он стянул хасу с левой груди Эсменет и принялся водить вокруг соска большим пальцем.
– Почему ты ушла из Сумны?
– Я боялась, – прошептала Эсменет, целуя его лоб и щеки. – Почему я всегда боюсь?
– Потому что ты дышишь.
Страстный поцелуй. Руки, шарящие во тьме, тянущие, сжимающие. Вращающаяся земля. Ахкеймион откинулся назад, и Эсменет обхватила горячими бедрами его талию. Потом он оказался внутри, и она ахнула. Несколько мгновений они сидели молча, пульсируя в унисон и тяжело дыша.
– Никогда больше, – сказал Ахкеймион.
– Обещаешь?
Она вытерла лицо, хлюпнула носом.
Он начал медленно раскачивать ее.
– Обещаю… Никакой человек, никакая школа, никакая угроза. Ничто больше не отнимет тебя у меня.
– Ничто… – простонала она.
Некоторое время они казались одним существом, плясали в одном исступленном, безумном танце, сходились в одной и той же точке, где захватывало дух. Некоторое время они не чувствовали страха.
Потом они ласкали друг друга и шептали нежные слова, лежа в темноте, и просили друг у друга прощения за уже забытые проступки. Наконец Ахкеймион спросил, где она хранит свое имущество.
– Меня уже ограбили, – отозвалась Эсменет, пытаясь улыбнуться. – Но кое-какие мелочи у меня еще есть. Тут недалеко.
– Ты останешься со мной? – очень серьезно спросил Ахкеймион.
В голосе его слышались