Неужто он допустит, чтобы все это произошло снова? Неужто он будет стоять в стороне и смотреть? Неужто он…
Все еще лежа рядом с Серве, Найюр опустил глаза и с потрясением осознал, что раз за разом всаживает нож в землю. Белый, словно кость, тростник циновки разорвался, и в ней зияла дыра.
Найюр, тяжело дыша, тряхнул черной гривой. Опять эти мысли – опять!
Угрызения совести? Из-за кого – из-за чужеземцев? Беспокоиться за этих хныкающих павлинов? И в особенности за Пройаса!
«При условии, что прошлое остается сокрытым, – говорил ему Келлхус во время их путешествия через степи Джиюнати, – при условии, что люди уже обмануты, какое это имеет значение?» И в самом деле: какое ему дело до того, что Келлхус дурачит дураков? Найюру было важно: не дурачит ли этот человек его? Вот острое лезвие, от которого непрестанно кровоточили мысли. Действительно ли дунианин говорит правду? Действительно ли намеревается убить своего отца?
«Я еду на смерче!»
Он никогда не сможет об этом забыть. Ненависть – его единственная защита.
А Серве?
Голоса снаружи смолкли. Найюр слышал, как этот нытик, этот дурень-колдун высморкался. Затем приподнялся полог, и в шатер вошел Келлхус. Взгляд его метнулся к Серве, затем к ножу в руке Найюра, потом к лицу варвара.
– Ты слышал, – произнес он на безукоризненном скюльвендском.
У Найюра до сих пор по спине пробегали мурашки, когда Келлхус так говорил.
– Это военный лагерь, – отозвался Найюр. – Многие слышали.
– Нет. Они спят.
Найюр понимал, что спорить бесполезно, – он знал дунианина – и потому ничего не сказал, а принялся копаться в разбросанных вещах, выискивая штаны.
Серве застонала и сбросила одеяло.
– Помнишь, как мы впервые с тобой разговаривали, – тогда, в твоем якше? – спросил Келлхус.
– Конечно, – отозвался Найюр, натягивая штаны. – Я непрестанно проклинаю тот день.
– Этот колдовской камень, который ты бросил мне…
– Ты имеешь в виду хору моего отца?
– Да. Она по-прежнему с тобой?
Найюр внимательно посмотрел на Келлхуса.
– Ты же знаешь, что да.
– Откуда мне знать?
– Ты знаешь.
Найюр молча оделся; Келлхус тем временем разбудил Серве.
– Но тр-р-рубы, – пожаловалась она, пытаясь спрятать голову под одеяло. – Я не слышала труб…
Найюр внезапно расхохотался.
– Опасная работа, – сказал он, перейдя на шейский.
– Какая? – поинтересовался Келлхус.
Насколько мог понять Найюр – в основном из-за Серве. Дунианин знал, что он имеет в виду. Он