Ему почему-то ужасно хотелось обнять Келлхуса, поддержать и успокоить.
– Именно так мне и показалось… Должен признаться, я был потрясен, впервые встретив тебя, но никогда не думал… Это казалось чересчур безумным! Но затем…
– Что – затем?
– Я обнаружил их. Я обнаружил Консульт… В ту ночь, когда вы праздновали победу Пройаса над императором, меня вызвали в Андиаминские Высоты – не кто иной, как сам Икурей Конфас – и привели в катакомбы. Очевидно, они обнаружили шпиона, причем такого, что император был убежден – без колдовства здесь не обошлось. Но колдовство оказалось ни при чем, и человек, которого мне показали, не был обычным шпионом…
– Как так?
– Сперва он назвал меня Чигра – так выглядело имя Сесватхи на агхурзое, искаженном языке шранков. Он каким-то образом разглядел во мне след Сесватхи… Затем он…
Ахкеймион прикусил губу и замотал головой.
– У него не было лица! У него была не плоть, а какая-то мерзость, Келлхус! Шпион, способный в точности подражать облику любого человека, без колдовства и колдовской Метки. Идеальный шпион! Когда-то Консульт убил первого советника императора и подменил его вот этим. Такие… такие существа могут быть где угодно! Здесь, в Священном воинстве, при дворах Великих фракций… Судя по тому, что нам известно, кто-то из них мог сделаться королем!
«Или шрайей…»
– Но почему я-то становлюсь Предвестником?
– Потому что Консульт овладел Древней Наукой. Шранки, башраги, драконы, все мерзости инхороев – это артефакты Текне, Древней Науки, созданной в незапамятные времена, когда Эарвой правили нелюди. Считается, что она была уничтожена, когда Куйара Кимнои стер инхороев с лица земли – еще до того, как был написан Бивень, Келлхус! Но шпионы-оборотни – это нечто новое. Неизвестные ранее артефакты Древней Науки. А раз Консульт заново открыл тайны Текне, есть вероятность, что они знают и как возродить Мог-Фарау…
От этого имени у Ахкеймиона перехватило дыхание, словно от удара в грудь.
– Не-бога, – сказал Келлхус.
Ахкеймион сглотнул и поморщился, как если бы у него болело горло.
– Да, Не-бога…
– И теперь, раз Анасуримбор вернулся…
– Эти домыслы превращаются в уверенность.
Несколько тягостных мгновений Келлхус изучающе глядел на Ахкеймиона; лицо его было непроницаемо.
– И что ты будешь делать?
– Мне поручено лишь наблюдать за Священным воинством, – сказал Ахкеймион. – Но решение все равно принимать мне… И есть еще кое-что, что непрестанно разрывает мое сердце.
– Что же это?
Ахкеймион изо всех сил старался выдержать взгляд ученика, но в его глазах было нечто… нечто, не поддающееся описанию.
– Я не сказал им о тебе, Келлхус. Я не сказал моим братьям, что пророчество Кельмомаса исполнилось. И пока я молчу, я предаю их, Сесватху, себя, – он нервно рассмеялся, – и, может быть, весь мир…
– Но почему? – спросил Келлхус. –