Квартира Даниэля – большая студия, где только ванная отдельно, а кухню отделяет от остального пространства барная стойка. Огромные окна, какое-то оборудование в углу на мощных треногах, совершенная геометрия полок и шкафов. Идеальный порядок, который бывает в тех местах, где не живут по-настоящему.
Только выкрашенные в ровный черный тон стены напоминают о комнате Даниэля в особняке Садового квартала – набитой всяким хламом, который говорит о человеке куда больше, чем паркет цвета венге.
Отдав стакан с водой, Даниэль усаживается рядом, а Мэтт кивает на низенький столик, на матовом стекле которого россыпь таблеток. Большинство черного цвета.
– Ты решил заделаться фармацевтом?
Даниэль поднимает руки, и Мэтт видит, что его ладони как будто перепачканы сажей.
– Хотел посмотреть, как будет ложиться на кожу эта гадость, если растолочь, добавить немного воды… краска мне не подходит для съемок.
– И как?
– Отмывается, зараза, плохо.
Даниэль часто фотографирует и охотно рассказывает о новом проекте, пока Мэтт расслабляется, ощущая, как обезболивающее начинает действовать. Мэтт рад, что застал Даниэля, возвращаться к себе слишком долго. Возможно, он мог бы решить, что это удачное совпадение обстоятельств или провидение.
Даниэль не верит в судьбу. Мэтт не верит ни во что.
Еды в холодильнике нет, но магнитиком с эмблемой рок-группы прицеплен номер телефона. Даниэль звонит, и через двадцать минут им привозят пиццу со сладковатым соусом. Визитка пиццерии отправляется в мусорку – точно под статуэткой Дружище Христоса из «Догмы» в окружении перьев и бус Марди Гра.
– Ко мне тут отец заходил, – неожиданно говорит Мэтт.
– Зачем? – в голосе Даниэля не слышится даже намека на интерес.
– Понятия не имею. Хотел мозги вправить.
– Его любимое дело. Еще вернется. Наверняка опять Мэри достала.
Даниэль никогда не называет ее матерью, хотя в нем и течет ее кровь – в отличие от Мэтта, который пока не очень-то продвинулся в выяснении того, кем была таинственная Дженнифер, умудрившаяся залететь от Роберта Эша.
Как-то раз Мэтт предположил, что лоа могут знать… но Даниэль наотрез отказался их спрашивать, так и не объяснив причину. «Это твое дело и никого другого – по крайней мере, пока», только и сказал он.
Мэтт приглядывается, но всё еще не видит ни единого призрака рядом с Даниэлем. То ли потому что тот не был виновен ни в чьей смерти, то ли потому что мертвецы обходили его стороной. Последнее уж точно – по крайней мере, с тех пор как сердце Даниэля останавливалось.
Даниэль не боится смерти, потому что умирал однажды. Он не говорит о ней, но бездна отражается у него в глазах.
Поэтому братья с легкостью обсуждают сложный и опасный ритуал, который Даниэль где-то