– И нашла… – он тяжело вздохнул, – но Джону я лично все выскажу, насчет беспорядка, творящегося в его учреждении, если можно так выразиться… – рассказав Эстер о встрече с Джоном в Израиле, Авраам добавил:
– Он, конечно, тогда мне хотел сообщить, что ты в Польше. Только я был не в настроении его слушать… – Эстер подумала:
– Надо ему признаться, что я и Джон… Но зачем? Что было, то прошло, и больше никогда не вернется. Хотя Авраам говорил мне о Розе… – доктор Судаков коротко улыбнулся:
– Она меня не любила, но я ей желаю счастья. Надеюсь, что она выживет, замуж выйдет… – Эстер скрыла вздох:
– И о Монахе надо сказать. Ладно, потом. Сначала доберемся до Варшавы, найдем передатчик, узнаем, что происходит… – она заметила Аврааму:
– После драки кулаками не машут, милый. Циону незачем… – Эстер замялась, – в таком состоянии в отряде оставлять… – Авраам, угрюмо, курил:
– Блау мой ровесник. Чем он думал, когда Циона к нему на порог явилась? Впрочем, я уверен, что Волк ему тоже все высказал… – забрав у Авраама сигарету, Эстер затянулась ароматным дымком:
– Слова сейчас не помогут, милый. Конрад всегда о Ционе позаботится. После войны они уедут в Израиль, поставят хупу, родятся дети… – она поцеловала забинтованную голову:
– Он сделает все, чтобы Циона в безопасности оказалась… – отправлять девушку в Израиль, через оккупированную Европу, было невозможно. Авраам долго молчал:
– Значит, она хотела от ребенка избавиться… – Эстер покачала его:
– Я ее не виню, милый. Она на такое пошла, чтобы ближе подобраться к Максимилиану. Понятно, что она его не любит… – Эстер даже передернулась, – Циона знала, кто он такой… – Эстер вспомнила тоскливые, серые глаза девочки:
– Или любит? Бедное дитя, она теперь всегда себя виноватой будет чувствовать. Если избавится от ребенка, и если его оставит. Однако Блау все ясно сказал… – пан Конрад не хотел ничего обсуждать.
– Надо дождаться февраля, отправить ребенка в приют, – хмуро заметил Блау, – нечего здесь думать. Я отродье нациста воспитывать не собираюсь, а Ционе семнадцати не исполнится. Она все забудет. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон… – Блау сплюнул на каменный пол пещеры:
– Впрочем, я ее не неволю. Хочет держать при себе… – он сочно выругался, – пусть держит. Но тогда пусть идет на все четыре стороны. Она мне с чужим приплодом не нужна, тем более, с таким… – по упрямым глазам Блау, Эстер поняла, что уговаривать его бесполезно.
Авраам, невесело, заметил:
– Нельзя заставить мужчину принять чужого ребенка. Твои малыши, это другое дело… – он поцеловал руку Эстер, – они и мои дети тоже… – в пещере было тихо. Эстер чуть не прибавила: «Да и ты другой человек».
Услышав предложение