За несколько часов путешественники миновали поле и теперь летели над скалами. Внизу виднелись зловещие расщелины, зиявшие точно раскрытые пасти таинственных монстров, а редкие сосны, протягивали свои ветви, будто норовили схватить необычных воздухоплавателей.
Солнце уже почти село, когда на горизонте за лесом показались тонкие струйки дыма из печных труб, обещавших отдых и ночлег. Едва вдалеке на стали вырисовываться крыши построек, тележка опустилась на землю. Бородач и девушка выбрались.
– Благодарю вас, любезный Фицморис! На этот раз ваш полёт был безупречен! – заговорил бородач. – Корзину почти не качало, да и посадка выдалась на редкость мягкой.
– Не преувеличивайте моих заслуг, Герберт. Всё прошло совершенно обыкновенно, просто на этот раз никто не пытался дёргать меня за крылья! – И он многозначительно посмотрел на девушку.
Девушка не отвечала. Она сидела на траве возле корзины-тележки и тяжело дышала, широко раскрывая рот. Лицо её было бледно.
– Фицморис, друг мой, – ответил гладя на девушку бородач, – полагаю, наша госпожа сейчас не расположена пикироваться. Думаю, вам следует отложить продолжение разговора до утра, когда госпожа придёт в себя от перенесённого полёта. Ну а сейчас мы с ней отправимся в селение и постараемся снять для нас какой-нибудь хлев для ночлега. Как только мы устроимся, я подам вам сигнал. И прошу, нет, умоляю вас, дорогой мой, не появляйтесь в селении до этого времени. Вы же помните, что случилось в прошлый раз?
– Ах, Герберт! Ну надо ли напоминать мне? – сокрушённо отвечал Фицморис. – Тот скорняк был в изрядном подпитии, а торговке просто померещилось сослепу! А курица, я уверен, нашлась уже на другой день.
– Не надо, Фицморис, не сто́ит! – прервал его бородач. – Просто дождитесь моего сигнала, а я в свою очередь, приложу все усилия, чтобы найти для ночлега мало-мальски приличный сарай и купить пару куриц для вас.
– Только не сарай! – подала голос девушка. – Особе моего происхождения не пристало ночевать в хлеву! К тому же третью ночь к ряду. По-моему, я, наконец, заслужила приличествующих условий!
– Позвольте напомнить, что именно благодаря вам мы обречены на скитания и тяготы кочевой жизни, – возразил Фицморис. – Вам некого винить в сложившейся ситуации! Вы, госпожа, должны были хотя бы предполагать, какие тяготы ожидают нас всех в путешествии.
– Должно быть, ты забыл, чудовище, что связан определёнными обязательствами со мной и моим батюшкой? А вас, Герберт, – обратилась она к бородачу, – никто не принуждал следовать за нами! И вы здесь исключительно по собственной воле!
– Любезная Флора, по-моему, я-то как раз не в претензии и ни слова не проронил о каких-либо